Полководец. Биографическая повесть

При проведении всех операций Иван Степанович Конев, полководец с комиссарской душой, неизменно проявлял заботу о солдатах, офицерах, которые, как он всегда помнил, и решают судьбу любого сражения. Он знал, что такое моральное состояние армии и ее боевой дух. И как бы ни был занят, никогда не выпускал из поля зрения политическую работу, прекрасно понимая, что только она может обеспечить высокий наступательный порыв.

- Об армейских большевиках, о партийной работе пишите, - говорил он нам, военным корреспондентам. - Эта великая, неисчерпаемая тема. В самую лихую пору войны, когда неприятель штурмовал Сталинград, когда в окруженном Ленинграде люди умирали от голода, когда все преимущества коммуниста заключались лишь в том, что он первым идет в бой и выполняет самые ответственные, самые опасные задания, партия наша росла. Росла, как никогда за всю свою славную историю. Подумайте-ка об этом, товарищи писатели. Всерьез подумайте. Где и когда это бывало? Только у нас, только на советской земле. Об этом не только статьи, об этом песни петь надо.

Член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал-полковник К. В. Крайнюков вспоминает в своей книге:

«Иван Степанович, будучи по натуре вспыльчивым человеком, порой круто обходился с провинившимися; мог накричать, допустить резкость, по поводу которой сам же потом очень сожалел. Но я не помню случая, чтобы он, поддавшись минутному настроению, смещал бы офицеров с должностей или же ходатайствовал об их замене. Если командующий убеждался, что провинившийся не потерянный человек и может исправиться, то он горой стоял за подчиненного. А вот безвольных, трусливых людей он терпеть не мог…»

Рассказ об этой его черте будет, пожалуй, неполным, если не сказать, что, уча своих подчиненных, он и сам учился у них. Прислушивался к их мнению, советам. Принимая свое решение, он при этом учитывал все дельные советы, которые ему были даны. И еще: вспоминая разговоры с ним в дни войны о событиях, совершившихся на фронте, или читая его интересные мемуары «Записки командующего фронтом», «Сорок пятый», я убеждался, что Конев никогда не говорит только о себе, но всегда о людях, ему помогавших. О командующих армиями, о командирах дивизий, полков и даже батальонов. В цепкой полководческой памяти его и много лет спустя после того, как отгремели последние залпы второй мировой войны, жили имена и фамилии людей, которые когда-то вместе с ним осуществляли операции и особенно при этом отличились.

АРТИЛЛЕРИЙСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

Артиллерийское наступление. Этого термина не было ни в одном боевом уставе довоенных лет. Он возник в ходе второй мировой войны как обобщение опыта боевых действий Красной Армии.

Маршал Конев всегда придавал артиллерии особое значение. Планируя наступательные операции, он при прорыве вражеской обороны обычно применял артиллерию концентрированными массами.

- Лучше, хорошо разведав оборонительную сеть противника, сразу обрушить на него огонь всех батарей, ошеломить, хоть ненадолго парализовать его мощным артиллерийским ударом, чем, экономя снаряды, размазывать наступление во времени и платить за это ценой многих солдатских жизней, - говорил он своим офицерам еще на Калининском фронте.

И не только говорил, но осуществлял это на деле. Это было его принципом. Уже под Калинином он применил метод массированного артиллерийского удара, когда дивизия Горячева форсировала Волгу по льду. Но более совершенные формы артиллерийского наступления мы видели в последний год войны, в дни, когда силы фронта собирались в ударный кулак за Вислой на Сандомирском плацдарме. Там в войсках фронтов были применены так называемые карты-бланковки. Карты эти представляли собой кусочки жесткой бумаги. На основе ежедневных разведывательных данных на них наносились сведения о противостоящем противнике - огневые точки, доты, дзоты, блиндажи, ходы сообщения, перекрестки дорог, места возможных сосредоточений. Эти карты перед наступлением были розданы по всему участку прорыва, вручены каждому командиру батареи.

По ним командир намечал для себя цели первой и второй очереди. При прорыве на Сандомирском плацдарме мы были свидетелями, как действовал этот прием. Здесь артиллерийское наступление удалось посмотреть в его полной мощи. Цели, выявленные в ходе боя, командир также наносил на карту и поражал своим огнем.

С вечера мы, почти весь наш корреспондентский корпус, заняли места в огромной, добротно построенной графской конюшне, находившейся вблизи от передовой. Толстые каменные стены, узкие, как амбразуры, окна, удобные для наблюдения. Отсюда открывался широкий вид на тщательно укрепленную пойму какой-то небольшой речки. Здесь пахло теплым навозом, а между окон висели живописные портреты знаменитых лошадей и фотографии взятых ими призов.

Конюшня эта уцелела, вероятно, потому, что противник не предполагал, что кто-нибудь может находиться в этом легко обстреливаемом месте на пригорке у самых его позиций.