Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Многое было по душе в словах владыки, но кое с чем князь смириться не мог. «Терпите обиды, не платите злом за зло». Вот здесь как быть? Разве можно терпеть обиды, когда враг топчет твою землю, жжет города и веси, убивает беззащитных стариков и детей. Такое снести невозможно, только злом можно ответить на зло. Конечно, владыка может ответить, что его миротворческие слова не относятся к недругам Отечества, а касаются они лишь членов христовой паствы. Но и в таком случае трудно с собой совладать, когда твой родной дядя, православный человек Ярослав Ярославич, творит такие злодеяния, что пройти мимо их невозможно. Смириться — погубить не только своё доброе имя, но и принести немыслимые страдания всей Руси…

Прости, Господи, но твои святые отцы говорят иногда такие слова, кои далеки от истины. В своих проповедях они призывают к добру, милосердию и всеобщей братской любви. Всё это так. Но пока мир очень жесток, и все благие намерения отцов превращаются в утопию. Да и сама православная церковь нуждается в совершенстве. Справедливо ли, когда над русскими христианами стоят иноземные патриархи и митрополиты?

Князя Дмитрия брала досада, что русская церковь полностью зависела от константинопольского патриарха, кой поставлял для него митрополитов, произносил окончательный приговор в делах церковных, и на суд его не было обжалований. Греческий митрополит чувствовал себя всесильным, и во все пятнадцать русских епархий[77] назначал греческих епископов. И как могли такое допустить великие князья?! Иноземный святитель никогда не будет истинным патриотом земли Русской. Взять того же переяславского владыку. Да, он умен, глубоко образован, его проповеди собирают много прихожан, и всё же натура его чуждая, она не русская

, а значит, не может понять всю глубину души русского человека. И сие худо: от духовного пастыря очень многое зависит, особенно в лихую годину.

А ведь были времена (при Ярославе Мудром), когда православное духовенство не зависело от Константинополя[78]. Русский митрополит Кирилл избирался в Киеве русскими епископами, он же рукополагал их на епархии.

Период поставления русских митрополитов повторился в 1147 году, когда великий киевский князь Изяслав Мстиславич поставил митрополитом Климента Смолятича, родом из Смоленска, книжника и философа, «какого, — по выражению летописца, — не бывало в Русской земле»[79]

. Но решению великого князя воспротивились, собравшиеся в Киеве, епископы. Они потребовали, чтобы Климент Смолятич взял благословение у константинопольского патриарха. «Нет того в законе, — заявили они, — дабы ставить епископа митрополитом без патриарха, а ставит патриарх митрополита. Не будем мы тебе, Климент, кланяться, не станем служить с тобою, потому что ты не взял благословения у святой Софии и от патриарха. Если же исправишься, благословишься от патриарха, тогда и мы тебе поклонимся».

И всё же князю Изяславу Мстиславичу удалось с помощью черниговского епископа Онуфрия уговорить архипастырей… Один только новгородский Нифонт упорствовал до конца, за что терпел гонения от великого князя.

После кончины Изяслава старшинство получил Юрий Долгорукий. Вот он-то и согласился вновь отдать русскую церковь константинопольскому патриарху, не подумав о том, какую непростительную ошибку делает. Климент Смолятич был неотложно свергнут, и на его место был прислан из Царьграда митрополит Константин Первый.

Грубейшую оплошность Юрия Долгорукого попытался исправить Андрей Боголюбский. Он направил грамоту в Киев великому князю Мстиславу Изяславичу, в коей писал, что надобно свергнуть греческого митрополита, выбрать русским епископам нового и потом рассмотреть дело бескорыстно на соборе, представляя, что зависимость от патриарха константинопольского тяжела и пагубна для святой Руси.

Но великий князь Мстислав, ведая о неприязненном отношении к нему некоторых князей и боясь, с другой стороны, раздражения епископов, оставил дело без последствий. Русское духовенство так и осталось под каблуком чужеземного патриарха, что не делает чести ни великим, ни удельным князьям. Русской пастве — русский патриарх! Другого не должно быть… Но неужели и эту тяжелейшую ношу придется взвалить ему, Дмитрию, на свои плечи?!

Но ныне не до этого. Впереди — грандиозная задумка. Лишь бы князья не подвели, лишь бы не кинулись в междоусобицы. А им несть числа! Летописцы подсчитали, что только за последние два века усобицы происходили почти через год. Враждебное войско брало в плен самих жителей — в этом состояла главная добыча, — било стариков, жгло жилища. (По тогдашним понятиям воевать — значило опустошать, жечь, грабить, брать в плен). А ведь князья нередко заявляли, что они идут наказать не народ, а своего супротивника-князя, чем-то ему насолившему. Чудовищная ложь! В летописях отображены сотни случаев, когда князья брали себе в помощь половецкое войско. Властители воевали друг с другом, а жестокие степняки воевали против народа, потому что другого образа ведения войны не понимали.