Полководцы и военачальники Великой Отечественной-2

- Из Евпатории и с мыса Сарыч. - Есть ли наши самолеты в воздухе?

- Мы связались со штабом военно-воздушных сил флота, - доложил оперативный дежурный. - Все наши самолеты на аэродромах.

- Добро, - сказал командующий, а сам подумал: "Вот настал час поднимать их в воздух по тревоге".

После этого и состоялся первый разговор между командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Октябрьским и начальником Генерального штаба генералом армии Жуковым. В следующие сорок три минуты, прошедшие до второго их разговора, началась первая схватка черноморцев с фашистами.

Береговые и корабельные зенитчики встретили огнем вражеские самолеты. С балкона своего кабинета Октябрьский видел, как в лучах прожекторов мелькали смутные силуэты самолетов, а огненные трассы перечеркивали все небо. Перекрывая грохот зениток и треск пулеметов, ухнули один за другим мощные взрывы.

- Это крупные бомбы, - сказал вышедший на балкон Кулаков.

- Вслед за бомбами, Николай Михайлович, могут посыпаться парашютисты, - озабоченно заметил Октябрьский. - Вспомни, два месяца назад немцы за одни сутки овладели Критом. Высадили внезапно большой десант с воздуха - и остров в их руках.

- Пожалуй, для большого десанта сейчас маловато самолетов в небе, Филипп Сергеевич, - сказал Кулаков.

- Сейчас - да, а завтра? Надо насторожить насчет десантов наши штабы. - В первые недели войны беспокойство по поводу вражеских воздушных десантов владело многими нашими командирами. Думал об этой опасности и Октябрьский. И все же, анализируя ситуацию, он упорно нащупывал главную опасность, грозящую флоту.

Сосредоточенно помолчав, командующий продолжил:

- Судя по всему, Николай Михайлович, фашисты задумали внезапно ударить бомбами по кораблям эскадры. Это же ядро флота.

- Полагали застать нас в беспечности. Не вышло! - с силой подчеркнул Кулаков. - И ничего у них не выйдет.

- Ты прав, Николай Михайлович, ничего у фашистов в конечном счете не выйдет. Но война, коль она началась, будет большой и трудной. Надо объяснить людям, что произошло. Надо по-настоящему поднять флот на войну. Не только по мобилизационному плану, но и по духу...

Они стояли рядом - локоть к локтю - и, следя за тревожными сполохами в небе, думали об одном: об огромной ответственности, легшей с этого часа на их плечи, о великих испытаниях, ожидающих подчиненных им людей. Кулаков меньше года работал с Октябрьским. Возрастом они мало разнились: одному было тридцать пять, другому - сорок. Характерами - сильно: Кулакову, человеку властному, но в прямоте своей ровному и последовательному, казалось, что Октябрьский порой склонен поддаться настроению минуты, упорствовать без особой нужды. Но нынешние ночные часы становились поворотными в их жизни, и все мимолетное, субъективное как-то сразу отошло на задний план. Кулаков с одобрением думал о том, как поступал и говорил сейчас командующий: поднять флот - по духу.

...Годами тренируемый сложный организм флота уже переходил в боевое состояние. Вступали в действие инструкции и наставления военного времени, разворачивали работу арсеналы, пополнялись боезапасом и топливом корабли, занимали заданные квадраты моря дозорные катера-охотники, готовились мины для заграждения подходов к базам. Черноморцы от Измаила до Поти заняли свои боевые посты.

Наутро Октябрьскому доложили, что фашистские самолеты сбрасывали не бомбы, а мины, которые многие наблюдатели считали парашютистами серо-зеленые, они были похожи на диверсантов в комбинезонах. Значит, враг действительно замыслил заминировать выход из базы, сковать в бухтах корабли, затем ударить по ним с воздуха. Замысел этот пока что не удался: огонь флотских зенитчиков был столь плотным, что группа самолетов-миноносцев распалась. Большинство мин, спущенных на парашютах, попало или на берег, где они взорвались, или вне фарватеров. Но ведь враг не оставит попыток осуществить свой замысел.

Командующий флотом вызвал к себе контр-адмирала В. Г. Фадеева, возглавлявшего охрану водного района главной базы.

- Надо немедленно протралить бухты и фарватеры, - приказал он. - Кто у вас сейчас в дозоре?

- Звено катеров-охотников лейтенанта Глухова.

- Лейтенанта? - удивился Октябрьский.

- Это опытный командир, - подчеркнул Фадеев. - Давно плавает. Хорошо его знаю. Еще с той поры, когда я был штурманом на крейсере "Коминтерн", а он у меня рулевым.

- Ну что ж, Владимир Георгиевич, пусть Глухов действует. О результатах дозора и траления докладывайте немедленно.

Увы, первые доклады оказались малоутешительными. Катера с тралами, обследовавшие бухту и фарватер, мин не подсекли. Между тем буксир с плавучим краном, посланный поднять со дна рейда сбитый ночью фашистский самолет, затонул от подводного взрыва большой мощности. Подорвался еще и эсминец. Катера-тральщики были деревянные, подорвавшиеся буксир и эсминец металлические. В этом, вероятнее всего, скрыта разгадка: мины эти не якорные, а донные... Воздействие проходящего над миной стального корабля приводит ее к взрыву.