Полководцы кавказских войн

Для защиты Восточной Грузии в Закавказье оставался только небольшой воинский отряд генерал-майора А.М. Римского-Корсакова, зазимовавший в Гянджинской крепости. Но и он в течение 1797 года возвратился на Кавказскую линию, пройдя туда окольным путем через Дарьяльское ущелье, воспетое в будущем Михаилом Лермонтовым.

Так внешне бесславно закончился Персидский поход русских войск 1796 года. Начавшийся столь успешно, он завершился фактическим возвращением персидскому шаху всех присоединенных к России земель...

Такое в общем-то необычное явление для войн прошлого и настоящего вошло в анналы многовековой летописи Иранского осударства поистине красной, победной строкой. Персидский идворный историк так описывает это радостное событие: «Монархиня, — говорит он, — назначила главнокомандующим осылаемого ею войска военачальника, у которого одна нога была рвана ядром, а вместо нее сделана золотая, почему его и прозвали кизыл-аяг, то есть золотоногий. Ему поручено было в командование 40 000 пехоты и 20 000 конницы, с несметною артилле-риею (здесь шахский историк чересчур приумножил численность русского экспедиционного корпуса. — А. Ш.).

По прибытии к Дербенту он хотел овладеть им, разгромив ядрами его стены. Но так как стены были прочнее, шире и толще скалы, то ядра не произвели в них ни малейшего вреда. При этом Ших-Али-хан Дербентский множество людей покрыл кровью (то есть убил. — А. Ш.), но ему изменил некто Хазар-бек, и русские взяли город.

Кизыл-аяг явился в Муганьской степи. Шах, узнав об этом, поспешил к Ардебилю с бесчисленною армиею, покрывшею все горы и долины, и с таким торжеством выступил против врага, что кизыл-аяг потерял всякую надежду к спасению. А потому, видя себя, подобно воробью в когтях ястреба или ягненку в объятиях волка, он совершенно потерялся, не зная, что предпринять.

Вдруг пришло известие, что солнце-шапочная (хуршид-кулаг) монархиня скончалась. Пользуясь этим случаем, кизыл-аяг поспешил в Россию, бросив на произвол судьбы весь обоз, который сделался добычей шахских войск — милость великого и всемогущего Аллаха!»

...Можно оставить на совести персидского летописца такое историческое писание о попытке Российского государства раздвинуть свои границы за Большой Кавказский хребет и обезопасить православную христианскую Грузию от дальнейшего разорения шахской Персией. Эта попытка имела в эпоху Екатерины II для россиян глубокие нравственные начала.

Что же касается «наступления» шаха Ага-Магомеда против русского главнокомандующего генерал-аншефа Валериана Зубова, то здесь следует поправить придворного историка. Русские экспедиционные войска узнали о новом вторжении огромной персидской армии в Закавказье из письма дагестанского владельца шамхала Тарковского. Оно было получено тогда, когда гене-

рал Булгаков с корпусным арьергардом находился всего в нескольких переходах от Терека. А почти все другие войска уже находились в России.

Что же было на самом деле? Когда Ага-Магомед-хан узнал о приходе под Дербентскую крепость русских войск, он находился с войском в Хорасане, в городе Мешхеде — южнее современной Туркмении. Поручив армию одному из приближенных ханов из племени Каджаров, шах поспешил в Тегеран. Он озаботился судьбой Персидской державы и ее столицы. Но время показало, что спешил Ага-Магомед из Хорасана действительно зря.

Хотя время года было позднее и не располагало к большим военным предприятиям, восточный владыка приказал всем военачальникам состоять в готовности к большому походу. Шах громогласно назначил его на весну будущего года, когда свежая зеленая трава покроет степи и персидской коннице не будет угрожать бескормица и падеж лошадей. Поход под горы Кавказа предпринимался для «наказания, как говорилось в шахских указах, неверных, дерзнувших выйти из Европы похищать земли у правоверных».

Шах Ага-Магомед-хан слыл умным человеком. Он прекрасно понимал, как и его будущие преемники на престоле в Тегеране, что Персия находится в большой опасности. Россия, которая перед этим не раз громила могучего западного персидского соседа — Оттоманскую империю, — вполне может разгромить и Персию.

Думается, что в такой непростой для себя ситуации шах Ага-Магомед избрал правильную стратегию ожидания. И действительно, со смертью Императрицы Екатерины II политическая ситуация на Кавказе резко изменилась в самую благоприятную сторону для Персии. Русские войска стали сами уходить из Закавказья. О таком повороте дел в Тегеране могли только мечтать.

Шах Ага-Магомед-хан всегда был настроен воинственно. Узнав об уходе русских войск и их маршрутах весьма детально, он начал действовать с присущей ему энергией. Персидский владыка теперь смело двинулся в Закавказье (и вновь по весне) во главе 60-тысячной конной армии. Перейдя реку Араке, шах сумел захватить в Нагорном Карабахе крепость Шушу и вступил в Шир-ванское ханство: Несчастная Грузия вновь оказывалась под ударом

шахских полчищ.

*

\