Полководцы Московского царства

Вятка была давней головной болью Москвы. Вятская земля расположена намного восточнее Ярославля, Нижнего Новгорода, Вологды и севернее Казани. Она как бы нависает над Казанским ханством, представляет собой идеальный плацдарм для боевых действий против него и, соответственно, идеального младшего союзника-подручника для Москвы. Но статус подчиненного союзника при коалиции русских земель, возглавляемых Москвой, являлся смертельно опасным, а потому страшно неудобным для Вятки. Во-первых, Вятка да и любая самоуправляющаяся область Руси не прочь сохранить самостоятельность; под высокую руку Москвы она не торопится. Во-вторых, за каждый акт военной помощи Москве вятчане рискуют поплатиться, когда придет карательная рать казанцев. Наконец, в-третьих, трудно сказать, какова этническая и вероисповедная структура вятского населения в конце XV века: насколько многочислен там русский православный элемент, на который только и может опереться Москва? Вопрос на основе известных источников в принципе не решается… Ясно лишь одно: помимо христиан, двигающихся из сердца Руси на восток и колонизирующих всё новые и новые пространства, там, очевидно, проживает и коренное местное население, присутствует и какое-то количество татар.

Отсюда политика лавирования Вятки между двумя великими державами — Казанским ханством и Россией.

Вятка то целовала крест великому князю московскому под давлением всей мощи его (1459), то принимала послов казанского хана… а в годы большой московско-казанской войны второй половины 1460-х она, несмотря на прямые и ясные распоряжения, не торопилась оказать поддержку Москве в ее титанической борьбе. Кончилось тем, что татары пришли с большим войском в Вятскую землю, и вятчане «не возмогоша… противитись им и предашася за казанского царя Обреима»[47]. Но и под властью Казани они не задержались. В новгородско-московской войне 1471 года они твердо стоят за Москву… А несколько лет спустя их разоряют казанские татары. Затем сами вятчане дважды идут разорять устюжскую — то есть русскую! — область. К Устюгу на защиту от вятчан выступили войска великого князя. Но, правда, по самой Вятке они не ударили, видимо, не столь уж много пришло сил.

В 1487 году князь Холмский Казань взял, Москва утвердила там своего ставленника, и поле для лавирования исчезло. У вятчан остался лишь гораздо более простой выбор: подчиниться Москве или сопротивляться. Они колебались. Наместника великого князя над собой терпеть не захотели…

Походы на Устюг стали катастрофической ошибкой Вятки.

В ответ выступил Щеня. Миссия его готовилась со всей основательностью. Рука Ивана III ставила под знамена князя больше, больше и больше сил… Нетрудно разглядеть в этой основательности твердую волю Ивана Васильевича, направленную к решению давней проблемы: с вятской «болячкой» надо покончить раз и навсегда. Северные летописцы рисуют картину эпического столкновения: будто бы против Вятской земли собралось то ли 64 тысячи, то ли даже 72 тысячи бойцов. Сколь бы сомнительной (мягко говоря) ни являлась эта цифра, она показывает, что в глазах местных жителей московско-вятская война 1489 года стала неординарным событием. Таким, какого до сих пор не знал Русский Север.

Официальные летописи содержат о вятском походе характерную формулировку: рать князя Щени двинулась 11 июня 1489 года на вятчан «за их неисправление».

Даниил Васильевич показал решительный стиль командования: он быстро осадил главные города вятчан — Котельнич и Хлынов. Первым пал, очевидно, Котельнич. Судьба всей области решалась в переговорах между воеводой Ивана III и местной знатью, осажденной в Хлынове. Переговорщики-вятчане соглашались «бить челом» и покориться «на всей воле великого князя», но выдавать «изменников и коромольников» не желали. Щеня нажал. Вятчане попросили срок на обдумывание — до завтрашнего дня, но размышляли двое суток и ответили «…что им трех человек не выдавать». Щеня демонстративно начал приготовления к приступу. Он показал, что собирается поджечь деревянные укрепления Хлынова с помощью смолы и бересты. Иначе говоря, он очень хорошо осознавал свою роль: не только возглавлять воинство, но и решать важнейшую политическую задачу, притом решать ее с непреклонной твердостью. В итоге «…вятчане… видевшее свою погибель сами вышли большие люди своими головами и добили челом воеводам на всей воле, а изменников выдали головою»[48].

Щеня, покорив главные вятские «грады», арестовал тамошнюю знать — как православную, так и мусульманскую (неких «арских князей»). Вятское боярство впоследствии Иван III разослал по городам коренной Руси: в Дмитров, Боровск, Кременск, дав на новых местах поместья; арских князей отпустил; все население повелел провести через присягу, то есть православные целовали крест, а мусульман «привели к роте». Что же касается главных вятских «коромольников» Ивана Аникеева, Пахомия Лазарева и Палку Багадайщикова, то их, бив кнутом, повесили в Москве[49].