Полководцы Московского царства

Можно предположить, что их задачей было стремительным броском занять обители, предотвратив их сожжение и опустошение новгородцами, которые могли устроить армии великого князя «выжженную землю», тем более страшную в зимних условиях Русского Севера. Подобные предположения высказывались историками московско-новгородских войн. Официальная летопись московская говорит то же самое: 19 или 20 ноября 1477 года из походного лагеря «на Палинах» великий отправил «…воевод своих под Новгород — городища и монастыри… отнимати, чтобы не пожгли. А велел пойти к Броничю князю Данилу Холмскому…»[20] и другим воеводам. Достигнув названного рубежа и заняв обители, военачальники московские должны были ждать дальнейших указаний от великого князя. Но скорее глубинный смысл этого действия, прямо не проговоренный ввиду его очевидности для тактиков новгородской кампании, был иным: следовало расположить части огромного полевого соединения по местам теплым, хлебным, дабы монастыри решали задачу их снабжения, а воинам не приходилось стоять в чистом поле на снегах и при морозе. Заслугой великокняжеских воевод, в том числе Даниила Дмитриевича, следует считать то, что они заняли монастыри со всей необходимой расторопностью, какой требовало дело.

На сей раз новгородцы не решились испытывать судьбу в генеральном сражении. Четыре больших разгрома 1471 года (три из которых, хотелось бы напомнить, устроил им Холмский) научили их больше полагаться на стены города, чем на собственную отвагу. Но и стены им не помогли: Великий Новгород сдался Ивану III и присягнул ему как своему государю.

В данном случае Холмский не добавил себе славы новыми громкими победами, он просто быстро и четко выполнил волю Ивана III. Отслужил свое без яркости, но надежно.

В походе «миром» 1479 года к Новгороду Великому Иван III взял с собой ряд бояр и воевод, среди которых Даниил Дмитриевич числился первым, то есть старшим «по чести». Как выразился историк В. В. Каргалов: «Это было признание»[21].

Вряд ли на сей раз Даниил Дмитриевич участвовал в боевых действиях, ограничившихся канонадой. Скорее он играл роль советника при Иване III и главного из вельмож почетной свиты великого князя.

Итак, новгородские походы прославили Холмского и подготовили к более трудным испытаниям.

Во всех острых ситуациях московско-новгородских войн Даниил Дмитриевич проявлял одни и те же качества личности: решительность, отвагу, стойкую волю к победе, атакующий стиль. Сюда же следовало бы добавить стремление выполнять приказы Ивана III абсолютно точно и быстро.

Любопытно, что когда Холмскому досталась самостоятельная крупная задача, решая которую он не мог опереться на прямой и ясный приказ, поскольку великий князь был далеко, а обстановка требовала действовать без промедления, полководец справился с испытанием достойно. Это свидетельствует о способности князя проявлять независимость мышления. Способности, никоим образом не подавленной строгой дисциплиной великокняжеской службы.

Имеется в виду военная кампания под Псковом, выпавшая на долю Холмского между первым и вторым походами на Новгород.

В конце 1473-го — начале 1474 года, по сообщению Псковской летописи, «…бысть псковичам многи обиды и брани великыя с немцы, и послаша послы своя к великому князю Ивану Васильевичу бити чолом и просити помощи противу немец. И пожалова свою вотчину князь великий, посла князя Данилья и инех бояр много с силами, и приехаша в Псков на Дмитров день, и сташа станы по всему Заволочью». Наступательная операция готовилась зимой. Неожиданная оттепель обратила снежный покров в ледяные реки. Но над ливонскими немцами нависла угроза русского контрудара, притом не силами псковского ополчения, а помощью великокняжеского воинства. Холмский исполнил роль дипломата: он встретил сборное посольство от различных областей Ливонии и, играя отложенной возможностью наступления, добился выгодного мира: «Взята мир с рижаны на 30 лет, а с Юрьевцы на 20 лет, а пива немцом в Псков не возити, и оттоле преста корчма немецкая. И дата псковичи Данилью 100 рублев, а князем и бояром 50 рублев, и тако поехаша от Пскова генваря в 28 день»[22]. Впоследствии соглашение, заключенное Даниилом Дмитриевичем, возобновлялось; условия его повторялись под общим наименованием «Данильев мир».

Псковскому сюжету в судьбе полководца посвящена драма Нестора Васильевича Кукольника «Князь Даниил Дмитриевич Холмский» (1840). Музыку для ее постановки на театре написал Михаил Иванович Глинка.

Любопытно, что вскоре после возвращения князя Холмского в Москву на него со стороны Ивана III обрушилась опала. Источники доносят обстоятельства дела скупо, многое приходится додумывать, а кое-что — доугадывать.