Полководцы Первой мировой войны

Другие, наоборот, чувствовали, что они внутренне не соответствуют новой для них военной среде. С этой точки зрения весьма характерны заметки, сделанные прапорщиком С. М. Устиновым во время его службы в Симферополе в 33-м запасном пехотном полку. Поступив в армию добровольцем, Устинов после некоторого пребывания в полку был направлен в Одесское военное училище на краткосрочные курсы подготовки офицеров, так как до войны он работал нотариусом. После завершения учебы, получив чин прапорщика, он направляется в качестве командира в свой полк и оказывается командиром тех людей, которые недавно обучали его азам военной науки. «Странно мне было чувствовать себя пред этим опытным старшим солдатом, — описывает автор встречу со старым фельдфебелем, — который знал, вероятно, службу более, чем я, офицером, высоко стоящим над ним по лестнице субординации, когда всего четыре месяца назад он был моим непосредственным начальником, распоряжения которого были для меня законом».

Подобные офицеры не представляли, в каком мире они оказались, надев новые погоны. Они не были готовы командовать, принимать ответственные решения, то есть выполнять функции командира, к выполнению которых готовили в традиционных военных училищах. С. М. Устинов отмечает, что, став офицером, он «просто боялся… не за себя, нет, а за ту ответственность, которую я должен был взять за других. Я понял, что во мне не было главного, что нужно было для командного состава: я мог повиноваться, но не приказывать другим. Я чувствовал себя более штатским, чем когда-нибудь».

Поведение молодых прапорщиков на фронте было объектом многих солдатских шуток и рассказов. Причем высмеивалось не наличие знаний как таковых, а неумение и нежелание ими пользоваться. Это был своеобразный акт недоверия к молодым офицерам, который в принципе был недопустим в условиях фронта. Многие участники мировой войны отмечали, что «…для того, чтобы выиграть сражение, одного повиновения мало. Нужно, чтобы солдаты доверяли своим командирам».

Интересно, что подобным испытаниям и насмешкам подвергались именно окончившие школы прапорщиков. Выпускники ускоренных курсов при военных училищах находились в глазах старых офицеров, считавших, что имя учебного заведения говорит само за себя, в более выгодном положении. Что же касается солдатской массы, то в ней особенно ценились произведенные в офицерский чин за отличие. Как правило, это было награждение Георгиевским крестом, резко поднимавшем общественный статус его владельца.

Особенно трудным для молодых прапорщиков был процесс вхождения в офицерское общество. Здесь им пришлось столкнуться со старыми офицерами, считавшими себя хранителями традиций военного сословия. Именно они — хорошо подготовленные профессионалы — стремились сохранить в неприкосновенности, несмотря на социальные и психологические изменения в обществе, вызванные тремя годами тяжелой войны принципы офицерской жизни и взаимоотношений.

Новые офицеры всеми силами стремились войти в новый для них мир, используя при этом различные способы, которые часто вызывали еще большее неприятие кадрового офицерства. «… Все были произведены уже давно в офицеры, причем, ставши офицерами, они, естественно, очутились на первых порах в сложном положении. Они больше, чем кто-либо, чувствовали разницу между кадровым офицерством и собой, и им особенно трудно было выбрать ту или иную линию поведения на новом поприще, открывшиеся для них офицерской звездочкой. Всех их можно было разделить по индивидуальным свойствам на две группы.

К первой относились те прапорщики, которые сразу же решились сделаться «господами», что при их неумении выглядело смешно и породило много комических сцен. Такие обыкновенно чувствовали себя с первых же шагов со всеми в равном положении: совали первыми свою руку, вмешивались в разговоры, их не касающиеся, авторитетно заявляли свое мнение старшим.

Вторая группа долго присматривалась к старому офицерству, как никогда изучая его привычки, характер и манеры, и перенимала их постепенно, более или менее удачно. Этим они многое выигрывали, и к ним кадровые офицеры настолько привыкли, что не делали для них никакой разницы».

Оказавшись в военной среде и одновременно отторгнутые ею, они становились легкой добычей разных организаций, ведущих антивоенную и антиправительственную пропаганду. Не случайно именно среди прапорщиков, не имеющих четких представлений о войне и ее целях, о роли офицера в армии, разворачивается разного рода агитация. Один из участников войны — генерал В. А. Кислицын — отмечал, что «…офицеры старой школы все сплошь были монархистами». Что же касается остальных, то «… все эти господа (земгусары, агитаторы) облекались во всевозможную форму, украшали себя шпорами и кокардами и втихомолку обрабатывали низы армии, главным образом — прапорщиков».