Полководцы шпионских войн

Елизавета Юльевна немедленно подобрала ей замену. Через агентурные возможности резидентуры осуществила проверку «кандидата на замещение вакантной должности» и под псевдонимом «Винтерфельд» привлекла его, служащего МИД Германии средней руки, к сотрудничеству. Новобранец имел доступ к совершенно секретным сведениям, в том числе к шифрованной переписке гитлеровского министра иностранных дел фон Риббентропа с послами в странах-союзницах — Италии и Японии.

«Вардо» обучила начинающего агента технике пересъемки материалов микрофотоаппаратом, и вскоре он буквально завалил резидентуру копиями шифртелеграмм и других документов из германского внешнеполитического ведомства.

Разведчице удалось также восстановить связь с еще одним особо ценным источником нелегальной резидентуры «Вальтером» (имя засекречено до сих пор) — высокопоставленным сотрудником германского МИД в ранге посла. В будущем «Вальтер» проинформирует берлинскую резидентуру о дате нападения Германии на СССР.

Кроме перечисленных агентов, в руководимой Зарубиными нелегальной резидентуре были и те, кто накоротке общался с влиятельными функционерами нацистской партии (НСДАП) и снабжал своих операторов («Вардо» и «Бетти») документальной информацией.

Глава четвертая. Сверхсекретный план «Вайс»

В июне 1939 года Фитин доложил Сталину добытый разведкой план высшей степени секретности «ВАЙС». Разработанный генштабом вермахта и утвержденный Гитлером он предусматривал оккупацию Польши Германией. Это могло означать одно: начало новой мировой войны.

Дальнейшие события подтвердили объективность данных, представленных Фитиным: война началась 1 сентября 1939 года с провокации, устроенной гитлеровцами у польского местечка Гляйвице. Группа специально отобранных в немецких тюрьмах уголовников, одетых в форму польских военнослужащих, захватили радиостанцию и выступили в открытом эфире с призывом начать войну против Германии. В ответ Гитлер отдал приказ атаковать Польшу.

Провокация на польской границе, сыгравшая, по сути, роль «стартового выстрела» к началу Второй мировой войны, глубоко встревожила Сталина.

Генерал-полковник Волкогонов Д.А., авторитетный эксперт и историк Второй мировой войны, считал, что появление признаков милитофобии у вождя, конкретно — чувства боязни войны с Германией, восходит к инциденту в Гляйвице. Именно после него вождь начал опасаться провокаций со стороны гитлеровцев и, как следствие — не доверять донесениям разведки о скором нападении Гитлера на Советский Союз.

Глава пятая. Отповедь вождя

В канун Великой Отечественной войны Фитин лично стал свидетелем недоверия вождя к информации о готовности Германии напасть на СССР.

Было так.

17 июня 1941 года в Центр из берлинской резидентуры за подписью Александра Короткова, но с использованием личного кода начальника разведки (что означало «Повышенное внимание!»), поступила шифртелеграмма:

Москва, Центр, весьма срочно, Алексу

Согласно информации Старшины, подтверждаемой данными от Корсиканца, все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удара можно ожидать в любое время = Эрдберг =

Через полчаса нарком госбезопасности Меркулов и начальник внешней разведки Фитин в присутствии главы НКВД Берии доложили Сталину текст телеграммы.

В глубокой задумчивости вождь молча сидел за рабочим столом. Наконец, не поднимая головы, произнес:

— Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз? Что за человек, сообщивший эти сведения?

Меркулов молчал, зная, что хозяин Кремля уверен, что войны удастся избежать. Слово взял Фитин:

— Товарищ Сталин, наш источник — старший лейтенант люфтваффе, служит в сверхсекретном отделе генерального штаба вермахта, свою идеологическую близость к нам доказал в течение более пяти лет, поэтому ему можно доверять полностью. Я думаю, товарищ Сталин…

— Он думает! — запальчиво произнес вождь, поднимаясь из-за стола. — Не рассказывайте мне, что вы думаете, дайте мне факты! А вообще, верить в Германии можно только одному человеку — руководителю германских коммунистов Вильгельму Пику…

И, обращаясь к Меркулову, процедил:

— Можете послать свой источник из военно-воздушных сил Германии к… матери. Это не источник, а дезинформатор!

Фитин по-школярски поднял руку, прося слова. Со стула сорвался Берия и, демонстрируя солидарность с вождем, заорал:

— Я сотру в лагерную пыль любого, кто посмеет говорить о близости войны и ее неизбежности!

Покинув Кремль, Фитин, не зная, что Меркулов является выдвиженцем Берии, простодушно сказал:

— Боюсь, Всеволод Николаевич, что вода, которую кое-кто льет на мельницу вождя, может смыть всех нас…