Полководцы Украины: сражения и судьбы

В это время я являлся заместителем Щорса. После убийства я сменил его, получив назначение на должность начальника этой же дивизии. Этого я и добивался, когда решил убить и убил Щорса. До своего назначения заместителем к Щорсу в 44-ю дивизию я командовал І-ой Украинской армией, в состав которой входила 1-я Украинская дивизия, где начальником был Щорс. Таким образом, он был в моем подчинении. Примерно в июле месяце 1919 года 1-ю Украинскую армию было приказано свернуть в дивизию на базе дивизии Щорса и придать ей номер 44. Приказом 12-ой армии я был назначен заместителем начальника дивизии, а начальником дивизии был назначен Щорс. Я попал в его подчинение, что крайне озлобило меня против Щорса. Еще больше озлобился я против Щорса, когда, пробыв короткое время в дивизии, почувствовал требовательность его, стремление ввести жесткую дисциплину в частях. Тогда-то у меня возникло твердое решение убить Щорса для того, чтобы устранить его и занять его место. Я искал удобного случая, чтобы совершить убийство и остаться самому нескомпрометированным. Так как Щорс был чрезвычайно храбрым, бесстрашным человеком и постоянно находился на передовых позициях, я решил использовать это для того, чтобы убить его, представив убийство, как гибель Щорса от пули противника.

Так я и сделал. 31-го августа 1919 года, под с. Белошица (южнее Коростеня), мы, я и Щорс, были на участке 3-го батальона 388-го стрелкового Богунского полка, который вел бой с галичанами. Придя на передовые позиции в цепь батальона, затем выдвинувшись немного вперед, Щорс приказал полку перейти в наступление. В это время противник открыл пулеметный огонь, под который мы и попали.

Мы залегли, причем Щорс лежал впереди меня, шагах в 3–4-х. Пули ложились вперед и рядом с нами. В это время Щорс повернулся ко мне и сказал:

«Ваня, какой хороший пулеметчик у галичан, черт возьми!»

Когда Щорс повернул ко мне голову и сказал эту фразу, я выстрелил ему в голову из нагана и попал в висок».

Этот признание Дубового (который, как это было и ранее известно, действительно, в роковую минуту лежал под огнем справа от начдива) вызывает полное доверие по одной простой причине. Признание не только не выбивали из арестованного командарма 2-го ранга, а напротив, оно застало следователей полностью врасплох. В НКВД просто не знали, что с этим делать без команды с самого верха (которую мог дать только лично Сталин), но она так и не была отдана. В итоге, заявление Дубового осталось без дальнейшего расследования и не было включено в обвинительное заключение.

Что касается мотивов признания командарма, то о них можно только гадать, но наиболее достоверной представляется следующая версия. Он не мог не понимать, что обречен, как и многие другие арестованные в 1937 г. высшие военачальники, и перед неминуемой смертью решил снять с души грех убийства командира.

Окончательно подтверждает признание Дубового заявление в НКВД другого щорсовца – Казимира Квятека (во время ареста – заместителя командующего Харьковским военным округом). Лихорадочно пытаясь спастись от расстрела, он решил раскрыть известные ему детали смерти Щорса, вероятно, надеясь, что это может смягчить ожидавшийся приговор. Приведем этот документ полностью: