Полководцы Украины: сражения и судьбы

– Вы правы, воюют на местности, на земле. Но все же комбату надо видеть дальше, а без карты дальше своего носа не увидишь. – И тут же по свойственной ему манере быстро менять тему спросил: – Как будете брать Велюнь?

Вопрос этот для комбата был неожиданным: ведь такой задачи ему не ставили. Город Велюнь находился в 150 километрах от линии фронта.

– Для командира батальона это уже далековато, – попытался я заступиться за Федорова.

– Неправильно! – резко оборвал меня Рыбалко. – Он должен знать главное направление удара, должен иметь в руках даже план Берлина.

Спорить я, естественно, и не думал, хотя мне казалось, что Павел Семенович был не совсем прав. Откуда командирам батальонов знать замысел фронтовой или армейской операции? Даже мы, командиры бригад, не были посвящены в план фронтового командования. Среднее руководящее звено – командиры полков, бригад, дивизий – не знало деталей даже армейских операций. Да это было нам и ни к чему. Для нас всегда действия наших частей и соединений, их удары были решающими, и потому мы постоянно считали, что находимся на главном направлении. Ведь на пути нашего наступления каждый город, каждая деревня, любой опорный пункт или оборонительный рубеж были главными. Это, по крайней мере, всегда внушал нам сам Рыбалко.

Теперь, стоя на берегу Ниды, генерал продолжал отчитывать меня:

– Воюют роты, батальоны. От их действий зависит успех корпусов, армий и, если хотите знать, успех фронта. А вы обрекаете ваших комбатов на полное незнание обстановки и перспектив дальнейших действий.

Я попытался было сослаться на наши наставления, которые не рекомендуют говорить лишнего подчиненным в целях сохранения секретности. Сказал и сам был не рад этому. Командующий сурово отчеканил:

– Я наставления знаю не хуже вас, сам участвовал в их разработке. Но поймите, наш офицер заслуживает большего доверия. Пусть знает комбат наши планы, наши перспективы. Пусть зримо ощущает Одер, Дрезден, Берлин и всю нашу конечную победу… Устав – не догма. Помните, что говорил по этому поводу еще Петр Первый? «Не держись устава, яко слепой – стены…»

Усилившаяся артиллерийская стрельба, зарево пожаров напоминали нам, что сейчас не время для дебатов. Командарм заторопился на свой командный пункт.

– Ну что ж, друзья, мне пора ехать. Не забывайте, бои будут ожесточенные. Мы сейчас воюем за себя, за нашу Родину и за наших союзников. Вы, наверное, слышали, что союзники зажаты под Арденнами. Надо помочь. Иначе им придется туго. Вот мы и ударим с огоньком, – продолжал он. – Скоро, очень скоро мы станем обеими ногами на землю противника. А вам, вашей бригаде, быть первой. Понятно?

Командарм по-дружески простился с нами, легко вскочил в машину, и она тут же скрылась в непроглядной темноте».

* * *

В Нижней Силезии 3-я гв. ТА прорвала сильную эшелонированную немецкую оборону и вышла к реке Нейса, что дало возможность начать подготовку к взятию Берлина.

К тому времени в Красной армии уже повсеместно была принята совершенно правильная установка использовать танковые войска для развития прорыва в глубину, а не малоэффективно жертвовать ими для прорыва оборонительных линий. Однако, учитывая обстоятельства, Рыбалко принял решение использовать танки для непосредственного прорыва обороны вместе с пехотой. Его решение оказалось абсолютно правильным – благодаря этому, чрезвычайно сильная немецкая оборона была взломана, а потери атаковавших частей (как пехотных, так и танковых) были значительно ниже, чем это было бы без танковой поддержки.

Огромна заслуга Рыбалко и в прорыве внешней оборонительной линии в районе Цоссена – он сумел взломать 10-километровую глубоко эшелонированную оборону, на которую гитлеровское командование возлагало последнюю надежду.