Поллианна

Первую половину этого объяснения больная выслушала, сидя прямо, в позе, свидетельствующей о заинтересованности, но при упоминании о студне снова безвольно упала на подушки.

— Хорошо, спасибо. Твоя тетя, конечно, очень любезна, но у меня сегодня что-то нет аппетита, и к тому же мне хотелось бараньего… — Она внезапно умолкла, а затем продолжила, резко изменив тему разговора: — В прошлую ночь я совсем не сомкнула глаз!

— Ах, вот бы мне так, — вздохнула Поллианна, поставив студень на маленький столик и удобно усаживаясь на ближайший стул. — Сколько времени теряешь, пока спишь! Вам не кажется?

— Теряешь время, когда спишь? — В голосе миссис Сноу звучало недоумение.

— Да, а в это время можно было бы жить. Так жаль, что мы не можем жить и ночью!

Больная опять, выпрямившись, села в постели.

— Ты меня прямо-таки изумляешь! Ну-ка! Подойди к окну и отдерни штору, — распорядилась она. — Я хочу увидеть, как ты выглядишь!

Поллианна поднялась, рассмеявшись, но не очень весело.

— Ах, Боже мой! Теперь вы увидите мои веснушки, — вздохнула она, подходя к окну. — А я так радовалась, что темно и их не видно. Ну, вот, теперь вы можете… О! — воскликнула она, когда обернулась к постели. — Я так рада, что вы захотели увидеть меня, потому что теперь и я вас вижу! Никто не говорил мне, что вы такая красивая!

— Я! Красивая? — с горькой усмешкой переспросила женщина.

— Ну да. А вы не знали?

— Нет, не знала, — сухо ответила миссис Сноу.

Миссис Сноу прожила на свете сорок лет и пятнадцать из них была слишком занята тем, что горячо желала, чтобы каждая вещь вокруг нее была не такой, какая она на самом деле. А потому у нее не хватало времени на то, чтобы радоваться этим вещам в том виде, в каком они существуют.

— О, но у вас такие большие темные глаза и волосы черные и вьются! — защебетала Поллианна. — Я так люблю черные кудри. Это одна из тех вещей, которые я надеюсь получить, когда попаду на небо. И у вас такой чудесный легкий румянец. Да, да, миссис Сноу, вы красавица! Я думаю, вы поняли бы это, если бы поглядели на себя в зеркало.

— В зеркало! — проворчала больная, снова падая на подушки. — Да, конечно, последнее время я нечасто прихорашивалась перед зеркалом… да и ты не прихорашивалась бы, если бы лежала весь день неподвижно на спине, как я!

— Конечно, нет, — согласилась Поллианна сочувственно. — Но подождите… позвольте, я покажу вам! — воскликнула она, вприпрыжку подбегая к комоду и беря с него маленькое ручное зеркало. На обратном пути к кровати она приостановилась, критически оглядев больную.

— Если вы не возражаете, я хотела бы немножко по-другому причесать вас, прежде чем поднести вам зеркало, — предложила Поллианна. — Можно мне причесать вас? Пожалуйста! Позвольте!

— Ну, я… пожалуй, если хочешь, — разрешила миссис Сноу ворчливо, — но они не будут держаться…

— О, спасибо. Я очень люблю кого-нибудь причесывать, — возликовала Поллианна, осторожно отложив зеркальце и берясь за гребень. — Разумеется, сегодня я не очень много успею… мне не терпится показать вам, какая вы красивая; но когда-нибудь я расчешу все ваши волосы и с удовольствием ими займусь! — пообещала она, касаясь нежными пальцами волнистых волос надо лбом женщины.

Пять минут Поллианна трудилась ловко и быстро, то расчесывая в пушистую волну упрямый локон, то зачесывая вверх растрепавшиеся волосы на затылке, то взбивая повыше подушку, чтобы голова выглядела лучше. Тем временем больную, которая усиленно хмурилась и язвительно насмехалась над всей этой процедурой, начало захватывать чувство, опасно напоминающее волнение.

— Вот! — выдохнула Поллианна, поспешно выдергивая розовую гвоздику из стоящей рядом вазы и втыкая ее в темные волосы, там, где цветок, по ее мнению, должен был произвести наилучшее впечатление. — Теперь мы готовы и можно на нас посмотреть! — И она с торжеством протянула зеркальце.

— Хм! — проворчала миссис Сноу, внимательно глядя на свое отражение. — Я больше люблю красные гвоздики, да, впрочем, все равно она завянет еще до вечера, так что какая разница!

— А я думаю, вы должны радоваться, что она завянет, — засмеялась Поллианна, — потому что тогда вам будет приятно воткнуть новую. Мне очень нравится, когда у вас так взбиты волосы, — закончила она, удовлетворенно взирая на свою работу. — А вам?

— Хм-м, может быть. Но… это не продержится долго, потому что я все время ворочаюсь в постели с боку на бок.

— Конечно нет… но я этому тоже рада, — кивнула Поллианна невозмутимо, — потому что тогда я смогу снова их уложить. К тому же, я думаю, вы можете радоваться, что они черные… Черные лучше выделяются на фоне белой подушки, чем светлые, как, например, мои.

— Может быть, но я никогда не ценила черные волосы — в них так рано заметна седина, — возразила миссис Сноу. Она говорила раздраженно, но по-прежнему держала перед собой зеркальце.

— А я так люблю черные волосы! Я была бы очень рада, если бы была брюнеткой, — вздохнула Поллианна.

Миссис Сноу опустила зеркальце и раздраженно обернулась: