Поллианна

— Ну, я говорю, только подумайте, как было бы плохо, если бы их здесь не было, а вы лежали бы совсем один, без помощи!

— Как будто не в этом все дело, — гневно возразил мистер Пендлетон, — что я лежу здесь в таком положении! А ты еще хочешь, чтобы я радовался, что эта безмозглая женщина переворачивает вверх дном весь мой дом и называет это наведением порядка, а этот парень ей помогает, поощряет ее и называет это уходом за больным, не говоря уже о докторе, который подстрекает этих двоих. И вдобавок вся эта орава ожидает, что я заплачу им за это, и к тому же немало!

Поллианна сочувственно нахмурилась:

— Да, я знаю. Конечно, это хуже всего — деньги… Когда вы так экономили все это время.

— Когда… что?

— Экономили… покупали бобы и рыбные тефтельки. Послушайте, вы любите бобы? Или вы предпочли бы индейку и дело только в том, что она стоит шестьдесят центов?

— Послушай, детка, о чем ты говоришь?

Улыбка озарила лицо Поллианны:

— О ваших деньгах… тех, которые вы, во всем себе отказывая, копили на язычников. Понимаете, я узнала об этом… и это тоже помогло мне догадаться, что вы совсем не злой внутри. Мне Ненси сказала.

От изумления у мужчины отвисла нижняя челюсть.

— Ненси сказала тебе, что я коплю деньги на… А могу я полюбопытствовать, кто такая Ненси?

— Наша Ненси. Она служанка тети Полли.

— Тети Полли? А кто такая тетя Полли?

— Это мисс Полли Харрингтон. Я живу у нее.

Мужчина сделал резкое движение.

— Мисс… Полли… Харрингтон! — прошептал он. — Ты живешь у нее!

— Да, я ее племянница. Она взяла меня на воспитание… из-за моей мамы, понимаете, — пробормотала Поллианна тихо. — Она была ее сестрой. И после того как папа… ушел на небеса, чтобы быть с ней и моими братиками и сестричками, у меня здесь, на земле, не осталось никого, кроме дам из благотворительного комитета, и тогда тетя Полли взяла меня.

Мистер Пендлетон не ответил. Лицо его на фоне белой подушки казалось ужасно белым — таким белым, что Поллианна испугалась. Она нерешительно поднялась с места.

— Может быть, мне лучше уйти, — предложила она. — Я… я надеюсь, вам понравится… студень.

Мужчина неожиданно повернул голову и открыл глаза. В их темной глубине была какая-то странная тоска, которую заметила даже Поллианна и которая поразила ее.

— Значит, ты — племянница мисс Полли Харрингтон, — сказал он мягко.

— Да, сэр.

Темные глаза мужчины были по-прежнему устремлены на ее лицо, пока Поллианна, ощущавшая смутное беспокойство, не пробормотала:

— Я… я думаю, вы ее знаете.

Губы Джона Пендлетона искривила странная улыбка.

— О да, я ее знаю. — Он заколебался, но затем продолжил все с той же улыбкой: — Но… ты ведь не хочешь сказать… ты не можешь сказать, что это мисс Полли Харрингтон прислала мне этот студень?

Поллианна явно была сконфужена:

— Н-нет, сэр, это не она. Она сказала, что я ни в коем случае не должна позволить вам думать, что это от нее. Но я…

— Так я и думал, — изрек мужчина, отворачивая голову, и Поллианна, еще более сконфуженная, на цыпочках вышла из комнаты.

У ворот она увидела доктора, ожидавшего ее в своей двуколке. Санитар стоял на ступенях крыльца.

— Ну, Поллианна, могу я иметь удовольствие отвезти тебя домой? — спросил доктор, улыбаясь. — Я хотел уехать несколько минут назад, но затем мне пришло в голову подождать тебя.

— Спасибо, сэр. Я рада, что вы подождали. Я так люблю ездить, — просияла Поллианна, когда он протянул руку, чтобы помочь ей влезть в двуколку.

— Правда? — улыбнулся доктор и на прощание кивнул головой молодому человеку на ступеньках. — Насколько я могу судить, есть много вещей, которые ты «любишь». Что ты скажешь? — добавил он, когда двуколка уже быстро катилась по дороге.

Поллианна засмеялась.

— Не знаю. Но, наверное, так и есть, — согласилась она. — Я люблю почти все, что есть жизнь. Но, конечно, я не очень люблю другие вещи — шитье, чтение вслух и все такое. Это — не жизнь.

— Не жизнь? А что же это тогда?

— Тетя Полли говорит, что все это «учит жить», — вздохнула Поллианна с печальной улыбкой.

Доктор улыбнулся опять, но чуть странно.

— Она так говорит? Да, другого я от нее и не ожидал.

— Да, — ответила Поллианна. — Но я думаю совсем по-другому. Я не считаю, что нужно учиться жить. Я, во всяком случае, этого не делаю.

Доктор глубоко вздохнул.

— Но, в конце концов, моя девочка, боюсь, некоторым из нас… приходится, — заметил он и замолчал.

Поллианна, украдкой бросив взгляд на его лицо, ощутила неясную жалость. Доктор казался таким печальным. И она с беспокойством подумала, как было бы хорошо, если бы она могла сделать что-нибудь для него. Вероятно, это и побудило ее робко заметить:

— Доктор Чилтон, я думаю, что работа врача — самая радостная на свете.

Доктор удивленно обернулся:

— Самая радостная? Когда я всегда и везде встречаю так много страданий?

Она кивнула.

— Я знаю, но ведь вы помогаете, разве нет? И конечно, вы этому рады! И поэтому вы счастливее нас всех, всегда.