Полмира

Неужели нельзя просто спросить? Ну да, мы терпеть друг друга не могли, но это ж когда было. А сейчас мне кажется, что ты мне нравишься. А я тебе? Боги, дурь-то какая. Она всю жизнь отталкивала от себя людей, и теперь понятия не имела, как их к себе привлекать. А что, если он смотрит на нее как на сумасшедшую? От таких мыслей у нее прям пропасть бездонная под ногами раскрывалась. И вообще, что значит – нравишься? В смысле, нравишься как нравишься? А может, просто вот так вот подойти – и поцеловать его? Она все думала и думала об этом. На самом деле она только об этом и думала. А что, если в этом взгляде нет ничего особенного? Ну смотрит и смотрит парень, подумаешь. А что, если мать права: какому мужчине занадобится такая странная девушка, да еще с таким плохим, строптивым характером? Уж точно не Бранду – он же красавец, на него все девушки заглядываются, он себе любую может выбрать – только скажи…

И вдруг он обхватил ее и пихнул в дверную нишу. Сердце подскочило и затрепыхалось у самого горла, и она даже пискнула, как благовоспитанная девица, когда он крепко прижал ее к себе. Но все уже отскакивали и прижимались к стенам домов – по переулку рысили конные, качались перья на уздечках, сверкала позолоченная броня, и этим всадникам на высоких конях в высоких шлемах плевать было на жмущуюся по обеим сторонам улицы толпу. Наверняка люди герцога Микедаса, кто же еще.

– Так кого-то и задавить недолго, – пробормотал Бранд и мрачно посмотрел им вслед.

– Ага, – просипела она. – Эт точно.

А вообще, хватит себя обманывать. Они просто друзья. Рядом на веслах сидят. Вот и все. Зачем портить это все, пытаясь заполучить то, чего у нее попросту не может быть. Чего она не достойна и никогда не получит. И тут она встретилась с ним взглядом, и он снова смотрел на нее – так, и сердце ее бешено забилось, словно бы она милю против течения прогребла. И он быстро отодвинулся от нее, с бледной и смущенной полуулыбочкой, и пошел вперед через толпу, которая быстро заполняла улицу.

Нет, а что, если он чувствует то же, что и она? И хочет спросить, но боится? И вообще не знает, как спросить? Да с ним каждый разговор выходит опасный, как поединок. А спать с ним в одной комнате – это ж невыносимо просто! Ну да, они ж типа рядом на веслах сидели, что в этом такого, и они бросили на пол свои одеяла и стали смеяться: глянь, какую развалину нам Ярви приискал, окон не надо, солнце сквозь крышу светит… Но теперь она только притворялась, что спит, потому что все думала: он лежит так близко… И иногда ей казалось, что он тоже притворяется, вот, лежит с открытыми глазами и смотрит на нее. Но уверенности у нее не было. И от мысли о том, что она спит с ним рядом, ей становилось муторно на душе. И от мысли, что можно не спать с ним рядом, – тоже муторно.

Я тебе нравлюсь?.. В каком смысле? Ну… нравлюсь я тебе?

Зараза, сплошные загадки какие-то на незнакомом языке, как же это все ему сказать…

Бранд выдохнул и отер лоб – он-то наверняка даже не подозревает, какую бурю вызвал.

– Думаю, мы отплывем сразу же, как заключим сделку с Императрицей.

Колючка попыталась взять себя в руки и говорить нормальным голосом – ну, нормально разговаривать, короче.

– Я думаю, этого не случится.

Бранд пожал плечами. Спокойный и надежный. И доверчивый. Как всегда.

– Отец Ярви обязательно что-нибудь придумает.

– Отец Ярви – человек хитрый и коварный, но он не волшебник. Если бы ты был во дворце и видел этого герцога…

– Сумаэль что-нибудь придумает, вот увидишь.

Колючка презрительно фыркнула:

– У этой бабы, что, Матерь Солнце из жопы восходит, что вы все так на нее надеетесь?

– Ты, я смотрю, не надеешься.

– Я ей не доверяю.

– Ты никому не доверяешь.

Она едва не сказала: «Я тебе доверяю», но вовремя спохватилась и просто засопела.

– А Ральф ей верит, – не отставал Бранд. – Он ей жизнь свою готов доверить, он сам мне сказал. Отец Ярви тоже, а он-то не таков, чтоб каждому встречному-поперечному верить на слово…

– Знать бы, что их троих связывает, – сказала Колючка. – У них явно общее бурное прошлое…

– Знаешь, меньше знаешь – спокойней спишь.

– Это ты спокойней спишь. А я нет.

И она поглядела на него и обнаружила, что он смотрит на нее. Этим голодным испуганным взглядом, и в животе снова защекотало, и она снова бы начала бесконечно пререкаться сама с собой, но тут они вышли к рынку.