Полмира

Он сидел на высоком стуле, а по сторонам стояли на коленях его оруженосцы с мечом и щитом. Беловолосый улыбался Колючке, другой смотрел волком, словно сам собирался броситься в бой. А за ними, у восточного края площадки для поединка, выстроились двадцать ближних дружинников Горма. Там же стояла Матерь Исриун – глаза на худом лице горели злобой, ветер трепал волосы. Рядом мрачно переминалась с ноги на ногу Матерь Скейр. А за ними собрались сотни воинов. Темные их силуэты четко вырисовывались на фоне неба, в котором уже ярко светила поднявшаяся над Амоновым Зубом Матерь Солнце.

– Подумала – пусть еще немного поживет.

Конечно, она храбрилась. Рядом шли королева Лайтлин и отец Ярви. Следом – двадцать лучших воинов Гетланда. И вот она ступила на пятачок примятой скошенной травы. На таких обычно тренировались: восемь шагов в длину и в ширину, по углам воткнуты копья.

Пятачок, на котором умрет либо она, либо Гром-гиль-Горм.

– Не слишком ценный подарок.

Крушитель Мечей пожал плечами, и железные кольца кольчуги с золотым узором тихо зазвенели.

– Когда Последняя дверь близко, время тянется слишком медленно.

– Возможно, Последняя дверь ближе к тебе, чем ко мне.

– Такое возможно.

И он прихватил пальцами одно из болтавшихся на цепи наверший:

– Ты ведь Колючка Бату?

– Да.

– О которой песни поют.

– Да.

– Та, что спасла Императрицу Юга?

– Да.

– И кто получила от нее в награду бесценную реликвию.

Горм поглядел на эльфийский браслет, полыхавший красным у Колючки на запястье, и удивленно поднял брови:

– А я думал, песни врут.

Она пожала плечами:

– Некоторые – да.

– Что бы ты ни сделал, скальдам все мало, правда?

Горм взял у улыбающегося мальчика щит – здоровенный, крашенный черной краской. Край весь в зазубринах – прощальных подарках от людей, которых он убил на вот таких площадках.

– Я тебя уже где-то видел.

– В Скегенхаусе. Ты стоял на коленях перед Верховным королем.

Он дернул щекой – все-таки она его задела этими словами.

– Все мы становимся на колени перед кем-нибудь. Я бы тебя узнал, но ты сильно изменилась.

– Да.

– Ты дочь Сторма Хедланда.

– Да.

– Это был славный поединок.

Хмурый мальчик протянул Горму меч, тот сжал пальцы на рукояти и вытащил его из ножен. Чудовищных размеров у него клинок, Колючка бы с ним только двумя руками смогла управиться. А ему он был словно ивовая веточка.

– Ну что ж, будем надеяться, и о нашем споют что-нибудь веселое.

– Не рассчитывай на тот же исход, – сказала Колючка, наблюдая за отблесками Матери Солнца на его мече.

Он силен, замах у него серьезный, и доспех отличный, но все эти железяки много весят, так что у нее преимущество в скорости. Она выдержит дольше. А вот кто из них в бою хитрее, покажет время.

– Я выходил на поединок раз двадцать и отправил в могилу множество храбрецов, и понял одно. Никогда не рассчитывай на тот же исход.

Горм осматривал ее одежду, оружие – прикидывал и оценивал, точно так же, как и она. Интересно, какие преимущества он увидел. И какие уязвимые места.

– Впрочем, я ни разу еще не бился с женщиной.

– Это будет первый и последний раз. Это твой последний бой.

И она гордо вздернула подбородок.

– Дыхание Матери Войны не защитит тебя от меня.

Он надеялась, что он разозлится, а если разозлится, значит, будет действовать безрассудно. Но король Ванстерланда лишь печально улыбнулся:

– Ох уж эта юношеская самоуверенность. Предсказано, что я не паду от руки мужа.

И он встал, и его громадная тень протянулась по примятой траве: гигант, о которым пели скальды, распрямился во весь свой немалый рост.

– А не что я паду от твоей руки.

* * *

– Матерь Война, не дай ей погибнуть, – раз за разом выговаривал Бранд, до боли сжимая кулаки. – Матерь Война, не дай ей погибнуть…

Когда поединщики заняли свои места, на равнину опустилась нездешняя тишина. Только ветер посвистывал в траве да птицы хрипло и громко перекликались в свинцовом небе. Тихонько позванивал доспех на нервно переминающихся с ноги на ногу воинах. Мать Исриун вышла на площадку и встала между ними:

– Вы готовы убивать? Вы готовы умереть? – И она подняла руку с гусиным пером. – Готовы ли вы предстать перед судом Единого Бога?

Горм высился над ней, как гора – широкий щит впереди, огромный меч наготове.

– Мать Война будет моим судьей, – прорычал он.

Колючка пригнулась и свирепо оскалилась.

– Плевать, кто там судья. – И она повернула голову и сплюнула. – Я готова.

– Тогда начинайте! – воскликнула Матерь Исриун и бросила перышко, и быстро убежала с площадки.

Перышко медленно-медленно падало, и сотни глаз с обеих сторон следили за ним. Порыв ветра подхватил его, оно запорхало. И падало, падало… Все затаили дыхание.

– Матерь Война, пусть она не умрет, Матерь Война, пусть она не умрет…

* * *

В тот миг, когда перышко коснулось травы, Колючка прыгнула. Она хорошо помнила уроки Скифр. Они вошли в ее плоть и кровь. Всегда нападай. Бей первая. И последняя. Нападай!