Полная функция управления на Руси и в США: об этике и управленческом профессионализме

Один из показателей качества управления — воплощение в жизнь культовых идеалов общества и разного рода деклараций о намерениях, конечно при условии, что культовые идеалы и декларации не являются прикрытием для реальной политики, направленной на воплощение в жизнь качественно других чьих-то идеалов, как это имеет место в России систематически часто на протяжении её истории, включая перестройку и весь постсоветский период[136]. И соответственно такому подходу, если соотносить жизнь США с идеалами, выраженными в их “Декларации независимости” и в “Билле о правах”[137], то неоспоримо, что США прогрессируют в деле воплощения своих культовых идеалов в жизнь: рабство де-юре изжили; расовое неравенство де-юре тоже преодолели и работают над тем, чтобы преодолеть его де-факто; решили множество других социальных проблем (хотя многие проблемы создавали себе сами и разрешали их под давлением обстоятельств, а не по доброй воле заблаговременно). Наряду с этим в течение столетия (с середины XIX по середину ХХ века) США вышли в лидеры в развитии многих отраслей фундаментальной науки[138] и в массовом внедрении достижений науки в практическую деятельность во всех сферах жизни общества и удерживают лидирующее положение в этой области по настоящее время.

В связи с последним могут высказываться возражения в том смысле, что своих «доморощенных» учёных в США на протяжении их истории относительно мало, что науку США сделали политические и экономические беженцы из других стран, а также «мозги», скупаемые ими по всему миру на протяжении всего этого времени[139]. Но такого рода возражения по своему существу подтверждают сказанное выше: среди выдающихся деятелей науки и техники велика доля «фанатов дела», которые аполитичны и космополитичны. И такого рода «фанаты дела» готовы работать в любой стране, с любым общественным строем, где им предоставят условия, в которых их творческий потенциал может выразиться наиболее ярко и где они наиболее полно могут реализовать свои научные интересы, — тем более, если им не будут тыкать в нос их статусом купленного невольника, назначение которого — ишачить на хозяев системы.

Поэтому, если многие из политических и экономических беженцев смогли реализовать свой творческий потенциал в США, то это — показатель того, что у них на родине качество управления на макроуровне на протяжении длительного времени было настолько низким, что свой творческий потенциал они не могли реализовать у себя дома, а в США — достаточно высоким для этого.

Если же говорить о «скупке мозгов», то и это говорит о качестве управления кадровой политикой, поскольку «мозги», обладающие творческим потенциалом, прежде, чем их купить, — надо сначала найти и увидеть их не реализованный творческий потенциал[140]. Если этого не делать, то вместо «скупки мозгов» получится финансирование “науки” — такое же по своему характеру и результатам, каким было финансирование “науки” в СССР в хрущёвско-бреж­нев­ские времена и какими являются попытки финансирования “науки” в постсоветской Россионии, при котором деньги проводятся бухгалтерски безупречно в большинстве своём (т.е. бюджет успешно «распиливается»), а «мозги», обладающие творческим потенциалом, не выявляются и не закупаются, вследствие чего отдачи от финансирования “науки” нет и быть не может[141].

Наука, конечно, требует финансирования, и подчас не малого, но всё же последовательность такая: сначала — выявление «мозгов», а потом — покупка «мозгов» и финансово-экономическое обеспечение их творческой деятельности.

На этом же историческом периоде и по начало XXI века:

Страны Европы утратили лидерство в области развития фундаментальных наук и внедрения их результатов в практику всех сфер жизни, которым они обладали к началу ХХ века.

Взлёт СССР имел место, но носил исторически краткосрочный характер, поскольку был обеспечен во многом личностным фактором — деятельностью И.В.Сталина как руководителя правящей партии[142] и государства. Послесталинский СССР в течение нескольких десятилетий растерял наработанное в сталинские времена, а постсоветская Россиония продолжает терять и то, что не успел растерять СССР: причины общие — бюрократизм и мафиозная “элитарная” клановость государственной власти, науки и техники как наиболее «престижных» отраслей деятельности.[143]