Полная иллюминация

Дедушка положил руки на руль. Некоторую протяженность времени он смотрел перед собой. Он дышал очень большим дыханием, и его руки дрожали. «Да?» – осведомился я у него. «Заткнись», – проинформировал он меня. «Где будет находиться собака?» – осведомился герой. «Что?» – «Где…будет… находиться…собака?» – «Я не понимаю». – «Я боюсь собак, – сказал он. – У меня с ними не сложилось». Я сообщил об этом Дедушке, половина которого все еще оставалась внутри сна. «Собак никто не боится», – сказал он. «Дедушка информирует меня, что собак никто не боится». Герой сдвинул наверх рубашку, чтобы экспонировать мне останки какой-то раны. «Это от укуса собаки», – сказал он. «Что от укуса?» – «Это». – «Что?» – «Эта штука». – «Какая штука?» – «Вот. Похоже на две скрещенные черточки». – «Я не вижу». – «Вот», – сказал он. «Где?» – «Прямо здесь», – сказал он, и я сказал: «О да», хотя по правде по-прежнему ничего не засвидетельствовал. «Моя мама боится собак». – «Ну и?» – «Поэтому я тоже боюсь собак. С этим ничего не поделаешь». Теперь я ухватил ситуацию. «Сэмми Дэвис Наимладшей придется ехать впереди между нами», – сказал я Дедушке. «Садись, блядь, в машину», – сказал он, растеряв все терпение, которое накопил, пока храпел. «Сука с евреем поедут на заднем сиденье. Там хватит места обоим». Я не упомянул, что на заднем сиденье им и в одиночку было бы тесно. «Что будем делать?» – спросил герой, опасаясь сблизиться с автомобилем, а на заднем сиденье Сэмми Дэвис Наимладшая устраивала себе кровь во рту от пережевывания своего хвоста.

Книга повторяющихся сновидений, 1791

ИЗВЕСТИЕ о его счастливом жребии настигло Янкеля Д, когда Падшие заканчивали свою еженедельную службу.

Важно, чтобы мы помнили, – сказал картофелевод и нарколептик Дидл С, обращаясь к собравшимся, которые раскинулись на подушках в его гостиной. (Синагога Падших относилась к числу блуждающих и каждый Шаббат находила себе приют в доме одного из прихожан.)

Что помнили? – спросил школьный учитель Цадик П, брызгая желтой от мела слюной на каждом слоге.

«Что», – сказал Дидл, – в данном случае не так принципиально, как память сама по себе. Воспоминание как действие, как процесс, как признание нашего прошлого… Воспоминания – это короткие обращения к Богу, если бы мы во все это верили… Не зря же тут говорится нечто подобное или подобное нечто тому, о чем я пытаюсь сказать… Надо же, я ведь только что даже пальцем специально заложил… В руках держал, не сойти мне с этого места. Никому не попадалась Книга Предшествующих? Ну я же секунду назад видел один из ее начальных томов… Черт!.. Кто-нибудь может мне подсказать, на чем я остановился? Все, полнейший конфуз и замешательство… Ну почему я каждый раз сажусь в лужу именно у себя дома…

Память, – пришла на помощь скорбящая Шанда, но Дидл уже успел скоропостижно заснуть. Она разбудила его и прошептала: Память.

Вот именно, – с ходу включился Дидл, стремительно пролистывая стопку бумаг у себя на паперти, каковая на самом деле была куриной клетью. Память. Память и воспроизводство. И, конечно же, сны. Что значит бодрствовать, как не истолковывать наши сны, и что значит видеть сны, как не истолковывать наше бодрствование? Самый замкнутый из возможных кругов! Сны, да? Или нет? Да, да. Потому что сегодня первый Шаббат. Первый Шаббат месяца. А значит, как и во всякий первый Шаббат месяца, нам надлежит пополнить Книгу Повторяющихся Сновидений. Да? Ну скажите же кто-нибудь: я не совсем обосрался?

Вот уже две недели подряд мне снится один и тот же на редкость удивительный сон, – сказала Лиля Ф, происходившая от Падшего, который выпустил из рук Великую Книгу.

Чудесно, – сказал Дидл, извлекая Том IV Книги Повторяющихся Cновидений из священного ковчега, бывшего на самом деле обыкновенной дровяной плитой.