Полная иллюминация

«Вопрос, – сказал я. – Ты думаешь, что женщины в Украине высшей пробы?» – «Я пока очень немногих видел. – «У вас в Америке есть такие же?» – «В Америке что хочешь можно найти». – «Я об этом слышал. У вас в Америке много мотоциклов?» – «Конечно». – «А факсов?» – «Повсюду». – «У тебя есть факс?» – «Нет. Факсы очень passé». – «Что значит passé?» – «Они несовременны. С бумагой столько возни». – «Возни?» – «Хлопот». – «Я понимаю, о чем ты сообщаешь, и гармонизирую. Я бы тоже не стал пользоваться бумагой. Меня от нее сразу в сон клонит». – «А у меня от нее беспорядок». – «Да, это правда, сначала беспорядок, а потом сон». – «Другой вопрос. Есть ли у большинства молодых людей в Америке внушительные автомобили? Лотус Эспри Ви-8 с Двойным Турбо?» – «Вообще-то нет. У меня, во всяком случае. У меня говнистая Тойота». – «В смысле, коричневая?» – «Нет, это такое выражение». – «Как может автомобиль быть выражением?» – «Говенный может. Мой и воняет говном, и выглядит говенно». – «А если ты хороший бухгалтер, ты можешь купить внушительную машину?» – «Несомненно. Хороший бухгалтер может купить практически все, что захочет». – «Какая у хорошего бухгалтера жена?» – «Кто его знает». – «С тугими сиськами?» – «С уверенностью не скажу». – «Но допускаешь?» – «Не исключаю». – «Я от них торчу. Я торчу от тугих сисек». – «Но бывают еще бухгалтеры – иногда даже и очень хорошие, – у которых уродливые жены. Так уж в жизни устроено». – «Если бы Джон Холмс был первосортным бухгалтером, за него бы любая замуж пошла, да?» – «Наверное». – «У меня очень большой пенис». – «О’кей».

После ужина в ресторане мы поехали обратно в отель. Я уже знал, что отель не отличается внушительностью. В нем не было ни зоны для плавания, ни знаменитой дискотеки. Когда мы сделали открытой дверь в номер, я ощутил, что герой огорчен. «Симпатично, – сказал он, потому что ощутил, что я ощущаю, что он огорчен. – Серьезно. Это ведь только на одну ночь». – «У вас в Америке нет таких отелей!» – запустил я шутиху. «Нет», – сказал он и засмеялся. Мы были совсем как друзья. Насколько я могу упомнить, я впервые почувствовал себя всецело хорошо. «Убедись, что ты обезопасил дверь, когда мы пойдем к себе в номер, – сообщил я ему. – Не хочу делать тебя оцепеневшим от ужаса человеком, но здесь слишком много людей, которые любят брать вещи американцев без спроса, а также устраивать им киднепинг. Спокойной ночи». Герой опять засмеялся, но это потому, что не знал, что это не было шутихой. «Пошли, Сэмми Дэвис Наимладшая», – призвал суку Дедушка, но она не отошла от двери. – Пошли». Ничего. «Пошли!» – пророкотал он, но она не сместилась. Я попробовал для нее спеть, чем она обычно услаждается, особенно когда я пою «Билли Джин» Майкла Джексона. «Ши из джаст э герл ху клеймз зет айм зе уан»[5]. Но ничего. Она только сильнее толкнула головой дверь в номер героя. Дедушка предпринял попытку удалить ее силой, но она приступила к вытью. Я постучал в дверь, и у героя изо рта торчала зубная щетка. «Сегодня вечером Сэмми Дэвис Наимладшая будет производить храпунчики вместе с тобой», – сообщил я ему, хотя знал, что это не увенчается успехом. «Нет», – сказал он и больше ничего не сказал. «Она отказывается покидать твою дверь», – сообщил я ему. «Тогда пусть спит в коридоре». – «Ты мог проявить благотворительность». – «Не заинтересован». – «Всего на одну ночь». – «И на одну это слишком. Она меня убьет». – «Это маловероятно». – «Она же чокнутая». – «Да, я не могу оспаривать, что она чокнутая. Но она также и сострадательная». Я знал, что мне не удастся возобладать. «Слушай, – сказал герой, – если она хочет спать в номере, я с радостью посплю в коридоре. Но если в номере я, то я в номере один». – «Возможно, вы оба могли бы спать в коридоре», – предложил я.

Оставив героя и суку отходить на покой (героя – в номере, суку – в коридоре), мы с Дедушкой пошли вниз в отельный бар, чтобы выпить водки. Это было Дедушкино предложение. По правде, я испытывал миниатюрный страх быть с ним один на один. «Он хороший парень», – сказал Дедушка. Я не ощутил, осведомляется ли он или наставляет. «Вроде хороший», – сказал я. Дедушка задвигал рукой по лицу, которое за день стало покрыто волосом. Тогда-то я и заметил, что руки у него по-прежнему дрожали, что они продолжали дрожать весь день. «Мы должны несгибаемо постараться ему помочь». – «Должны», – сказал я. – «Мне бы очень хотелось найти Августину», – сказал он. «И мне тоже».