Полная история ислама и арабских завоеваний в одной книге

Сведений о жизни Мухаммеда в племени Бану Саад история до нас не донесла. Сам он всегда хорошо отзывался о своей приемной семье и даже гордился этими годами, говоря: «Я араб больше, чем кто-либо из вас, я не только курайшит, но меня еще вскормило племя Бану Саад».

Пребывание Мухаммеда в племени резко оборвалось. Как-то он играл со своим молочным братом неподалеку от шатра, присматривая заодно за ягнятами. К мальчикам подошли двое мужчин в белом. Один из них держал в руках широкий золотой сосуд, наполненный снегом. Дети были удивлены подобным визитом: в степи не часто увидишь пешего человека, тем более так необычно одетого. Но то, что произошло дальше, вообще выходило за границы реальности и скорее напоминало фильм ужасов.

Один из мужчин уложил Мухаммеда на спину и... раскрыв его грудную клетку, вынул сердце. Из сердца незнакомцы извлекли черную капельку и выкинули ее. Промыв и сердце, и внутренности ребенка снегом из золотого сосуда, они вернули сердце в грудь и, закрыв грудную клетку, удалились. Брат Мухаммеда в смертельном ужасе бросился в шатер, но когда Халима и родные вышли, то они увидели, что Мухаммед, абсолютно здоровый, только очень бледный, стоит около входа.

Он повторил приемным родителям ту же самую невероятную историю, что только что рассказал его молочный брат. Это событие очень испугало опекунов, и они решили немедленно вернуть мальчика в Мекку.

Халима не стала рассказывать о произошедшем событии Абд аль-Мутталибу, не поведал о нем и Мухаммед. До поры эта история оставалась под спудом.

О величине Мекки, помимо того, что летописцы утверждают, что длиною она была около трех километров, говорит еще и то, что Халима и ее муж потеряли Мухаммеда в сутолоке, приехав в город. Впрочем, через несколько часов он был найден и возвращен деду. Мекка за время его непродолжительного отсутствия сильно выросла.

Впрочем, стиль застройки изменился не особо: город состоял из одноэтажных домиков с плоскими крышами, обычно глинобитных, реже из камней, который добывались тут же, неподалеку от городской заставы. Главная улица, она же караванный путь, проходила через весь город, и по ней почти круглосуточно шли караваны. Дома в два-три этажа были только у главной площади. Обычно это были или гостиницы, или лавки, или мастерские, с нижним «техническим» этажом и жильем хозяев наверху.

Раньше главы кланов курайшитов жили весьма скученно, строя свои дома поближе к Каабе. Но к этому времени наиболее бедные члены кланов стали застраивать окраины, где также селились различные приезжие.

;Кстати, чтобы поселиться в Мекке, необходимо было иметь поддержку одного из населявших ее кланов, чужаки здесь были вне закона. Торговля все больше разлагала первобытнообщинное общество, и множество из снискавших покровительство для поселения в Мекке не только уже не были родственниками местных жителей, но и не были арабами: все больше поселялось здесь греков, персов, евреев.

Но в этом богатом городе, несмотря на свое знатное происхождение и принадлежность к могущественному роду, жизнь Мухаммеда складывалась не очень гладко. Отец оставил ему с матерью в наследство всего лишь пять верблюдов, несколько овец и рабыню-абиссинку Баракат.

Круглый сирота

Когда Мухаммеду было шесть лет, мать отправилась вместе с ним и рабыней к родственникам в Ясриб. На обратном пути она тяжело заболела и в пути умерла. Она была похоронена близ дороги под местечком Абва.

Рабыня привезла мальчика в Мекку, где его воспитанием сначала занимался Абд аль-Мутталиб (Шейба). Впрочем, у главы клана было не слишком много времени, и вся его забота состояла в том, что он препоручал Мухаммеда кому-нибудь из менее знатных родственников, для того чтобы те приглядывали за тем, как сирота одет и обут, и следили за тем, всегда ли он сыт. Но, тем не менее, дед искренне любил своего внука, ведь он напоминал ему потерянного сына. Целые дни и ночи Шейба проводил в Каабе, и Мухаммед месте с ним. Дед даже позволял мальчишке сидеть на своей койке, на которой он и ночевал в ограде святилища. Больше никто из внуков и правнуков Шейбы такой чести удостоен не был, а из взрослых родственников – только несколько избранных.

Скорее всего, именно такое времяпрепровождение породило в мальчике интерес к религии, и он познал ее возможности.