Полная история ислама и арабских завоеваний в одной книге

Благодаря засухе, как мы уже сказали, материальное положение семьи Мухаммеда и Хадиджи немного укрепилось, и Мухаммеда это вполне устраивало. Он уже не был катастрофически беден, а набирать большое богатство ему казалось уже ни к чему, он считал, что «излишняя пища и питье умерщвляют сердце». Ему было 38 лет, и он все больше желал посвятить остаток своих дней служению богу.

Обращение

Мухаммед как человек, настроенный мистически, придавал большое значение своим снам. Тем более что они были у него исключительно конкретные и несущие, как казалось и ему, и окружающим, особый мистический смысл. Он неоднократно обсуждал свои вещие сны и с Хадиджей, а особенно с ее двоюродным братом Варакой, стараясь понять, о чем же хотят сказать и о чем предупреждают его боги в таинственных снах.

Через несколько лет свадьбы, после смерти старшего сына, Мухаммеда стали посещать и странные припадки, во время которых его тело била дрожь, а лицо бледнело. После этого он чувствовал невыразимую тоску и не хотел ни с кем общаться. Несмотря на уговоры Хадиджи, ни к врачам, ни к заклинателям он обращаться не хотел, считая, что эти припадки не болезнь, а знак чего-то большего, что он пока не может понять.

Мухаммед часто молился, используя для этого пустую комнату в своем доме, что для тех времен было несколько странно. Тогда молитвы в основном возносились или перед иконой, или, в Аравии, перед изображением Бога.

Но Мухаммед утверждал, что Бог есть везде, и поэтому не важно, где Ему молиться и в какую сторону обращать лицо. Молился он громко, в полный голос, считая, что это позволяет лучше сосредотачиваться на произносимых словах. Пытаясь полностью концентрироваться на молитве, Мухаммед с этой целью часто уходил за город, и особенно ему полюбилась гора Хира, находящаяся в нескольких часах ходьбы от Мекки. Вряд ли это даже можно было назвать горой, скорее всего это просто был холм, мало чем отличающийся от таких же пустынных холмов, которых много в этой местности. Зато здесь не было караванных троп, а из-за весьма скудной растительности кочевники не гоняли туда свои стада, и Мухаммеду здесь никто не мог помешать. Часто он, взяв еду и воду, останавливался там на несколько дней, пережидая плохую погоду в пещере на склоне горы. Порою с ним отправлялась и Хадиджа, и они молились вместе. Много времени Мухаммед отдавал здесь самосозерцанию, или медитации, говоря современным языком, считая, что «час созерцания лучше, чем год благоговения».

Здесь же он привык проводить и весь месяц рамадан, время традиционного поста у арабов.

Именно в месяц рамадан 920 года эры Селевкидов, или 610 года от рождества Христова, в ночь на 24-е число, когда Мухаммед спал в пещере, к нему явился некто в человеческом облике, со сверкающим свитком в руке.

– Читай! – сказал ему дух.

– Я не умею, – ответил Мухаммед.

Тогда явившийся положил свиток Мухаммеду на грудь, и тот почувствовал небывалую тяжесть, такую, что едва мог дышать. Затем дух снял свиток и снова приказал Мухаммеду читать, но тот повторил, что не умеет этого делать. И снова явившийся положил ему свиток на грудь. Было настолько тяжело, что Мухаммед подумал, что сейчас он умрет. Но свиток был снят, и Мухаммеду снова было приказано читать.

– Что мне читать? – спросил Мухаммед, боясь, что свиток снова ляжет ему на грудь.

– Читай! Во имя Господа твоего, который Сотворил человека из сгустка.

Читай! И Господь твой щедрейший,
Который научил каламом (письму),
Научил человека тому, чего он не знал.

Мухаммед повторил сказанное, и дух удалился. После чего Мухаммед проснулся, а мы помним, что он придавал большое значение снам, и почувствовал, что все услышанное будто записано в его сердце.

Эту историю Мухаммед рассказывал много раз всем желающим, и те, в итоге, решили записать ее на бумаге в назидание потомкам. В разных списках слова, сказанные явившимся духом, разнятся, совпадают лишь сам факт явления и его дата. Кстати, слово в арабском языке, традиционно переводимое на русский как «читай», имеет в арабском несколько значений, в том числе «провозглашай» и «говори».

Проснувшись, Мухаммед, потрясенный сном, устремился домой. Там он бросился к Хадидже с криком:

– Горе мне! Я или поэт, или одержимый!

Хадиджа попыталась утешить его, говоря, что демоны вряд ли могли завладеть душой человека, который столько времени проводит, пытаясь познать Бога. Был разбужен и Варака, который как раз в то время пытался перевести на арабский Тору, Пятикнижие Моисея. Он посчитал, что на Мухаммеда снизошел, говоря языком христианства, Святой Дух, некогда являвшийся и Пророку Моисею.