Полная история христианской церкви

Еретики, разумеется, с самого начала были настроены враждебно, но они еще не знали всей силы Григория. Его убогий и смиренный вид, простота привычек и обхождения возбуждали их насмешки. Они его не опасались и всячески старались оскорбить. Встречая, осыпали ругательствами, иногда бросали камнями. Григорий переносил все спокойно, твердо уповая на Бога. Сначала немного слушателей посещало его бедную церковь, но после каждой его проповеди число их увеличивалось. Скоро малая церковь стала тесна. Никогда еще в Константинополе не слышалось такого могучего, убедительного слова. Язычники, еретики, равнодушные миряне, приходившие из любопытства послушать нового проповедника, были увлечены его красноречием. Когда же с кафедры Анастасии раздались его высокие беседы о богословии, то много самых отъявленных его противников пришло к убеждению о тщете арианской веры. Громкие восклицания часто прерывали его речь, и за ним навсегда утвердилось звание Богослова. Но эти успехи раздражали до такой степени его врагов, что жизнь великого проповедника подверглась опасности. Еретики старались возбудить против него народ, и однажды, в ночь на Пасху, когда Григорий совершал крещение новообращенных, они ворвались в его церковь с оружием и палками, стали ругаться над святыней и нанесли многим раны, в том числе и самому Григорию. На другой же день они потащили его на суд, как разбойника, но не достигли желаемого. Григорий возвратился оправданный; и с каждым днем его влияние возрастало и число слушателей умножалось. Он старался возбудить их к истинно христианской деятельности, внушая им взаимную любовь, отвлекать их от споров и распрей, столь противных духу христианского закона.

Между тем ему готовили удар. Григорий был доверчив и простодушен. Этим воспользовался один недостойный человек, Максим Циник,[165] который сумел вкрасться в его доверие и, втайне действуя против него, достиг того, что был избран в епископы некоторыми христианами. Григорий, глубоко огорченный поступком Максима, пожелал удалиться, чтобы не стать причиной новых смут, но православные изгнали Максима и выразили единодушное желание иметь Григория архиепископом. Максим же нашел покровительство в Риме. В это время прибыл император Феодосии.[166]

Феодосии, с детства воспитанный в христианском законе, принял незадолго до того крещение от епископа Солу некого и издал указ, которым, признавая за истину Никейский Символ, объявлял еретиками всех, отвергавших его. В то же время он повелевал возвратить православным церкви, отнятые у них арианами. Арианский епископ Дамофил выехал из Константинополя, а Григория торжественно ввел в соборный храм сам император при криках православных: «Григорий епископ!» Эта торжественность была неприятна и тягостна смиренному Григорию, как видно из его же слов. Отраднее, он считал, победить противников кроткой силой истины, чем чувствовать себя под покровительством вооруженных воинов и защитой державной власти. Эта защита не нужна святой истине. Он шел неохотно, с поникшей головой, видел вокруг себя толпы ариан, недовольных, безмолвных, уступивших лишь силе. Само небо, казалось, не благоприятствовало торжеству; погода была пасмурна, небо покрыто тучами. Но едва Григорий вступил в святилище, как яркие лучи солнца блеснули из-за туч. Народ признал это счастливым предзнаменованием и громкими, радостными восклицаниями приветствовал епископа. Григорий, твердо веря силе самой истины, удерживал императора от строгих мер против еретиков. Но тем не менее ариане еще сильнее возненавидели его и даже покушались на его жизнь. Вот как это случилось. Григорий занемог, и в это время в его дом входили и знакомые, и незнакомые, желавшие знать о нем. Однажды вошел юноша, подкупленный арианам и, чтобы умертвить епископа. Он пришел в комнату, где больной беседовал с друзьями. Некоторое время слушал епископа и вдруг пал к его ногам, рыдая и умоляя о прощении. Друзья Григория отвели юношу в сторону и узнали все от каявшегося. Григорий призвал его и сказал: «Господь да помилует и простит тебя, только обратись к Нему и служи Ему верно».

В сане архипастыря столицы Григорий хранил прежнюю простоту привычек и жил строгим подвижником. Многие ставили это ему в укор, потому что прежние епископы Царь-града жили роскошно. Но истинные христиане ценили такое достоинство, и все больше и больше привязывались к своему святому пастырю.