Полная история Христианской Церкви

Никакой религиозный спор не вызвал стольких печальных последствий, как иконоборческая ересь, распространяемая с высоты престола и поддерживаемая силой. Она взволновала все государство, понизила в нем просвещение, вызвала недоверие и неуважение к власти, на фоне чего даже блестящие воинские подвиги императоров Исаврянинов не могли помирить с ними народ, глубоко оскорбленный их посягательством на свободу веры и на дорогие ему священные предания. Наконец, она же помогла Италии отделиться от империи и усилила значение римского папы. Более века продолжалась эта борьба, что свидетельствует о силе сопротивления. И когда наконец восстановилось хоть какое-то спокойствие, то магометане стали теснить ее со всех сторон, подошли даже к столице, в подвластных им областях искореняя христианскую веру. В самой империи крайний беспорядок в престолонаследии производил страшные волнения, открывая путь к престолу всем искателям власти, которые добивались этого путем заговоров и преступлений. На Западе Римская Церковь усилилась на основах, противоположных основам Церкви Восточной. В этом была опасность православному Востоку, потому что она приманивала к себе не чистотой учения, о котором не было и речи, а соблазном выгод и земного величия. Победы Никифора Фоки и Цимисхия приостановили успехи сарацин, отняв у них Крит и Антиохию, но империя уже не могла надеяться на полное торжество. Магометане все больше теснили ее, и в народах Запада, подвластных Римской Церкви, она уже могла предвидеть будущих врагов. Только одним она могла купить их помощь – путем подчинения Восточной Церкви Римскому престолу, признав главенство папы. Византийские императоры знали это очень хорошо, и многие из них были готовы купить уступками, притворными или действительными, помощь Запада. Но православную веру ревниво охранял весь народ как свое самое дорогое достояние. Ни победы магометан, ни победы над ними не могли волновать его так, как волновал малейший шаг на пути к сближению с Римом, потому что все знали, что это сближение возможно лишь при одном условии – отдать папе на его произвол догматы Церкви, постановления Вселенских Соборов, вообще все, что с таким трудом, в напряженной борьбе выработала и уяснила церковная жизнь в течение веков.

С X века и до самого падения Константинополя Рим со своей внешней силой был для всего православного Востока постоянной приманкой, предлагая помощь в те минуты, когда тому грозила смертельная опасность.

Разделение Церкви имело печальные последствия и для Запада, и для Востока. Ничто не может заменить живое единство, завещанное Христом. По тому узнают, что вы Мои ученики, если любовь будете иметь между собой, – сказал Господь. Теперь же между двумя половинами христианского мира поселились вражда и недоверие. Церковная жизнь не могла больше развиваться с той же полнотой, как в первых веках, когда все христиане чувствовали себя братьями, членами одного великого целого. Рим все больше и больше уклонялся от предания древней Церкви. Быстро развивались и зрели горькие плоды этих уклонений от святой истины. Произвольные нововведения пап узаконивали всякое нововведение; злоупотребления церковной власти ради земных выгод вызывали частые возражения, поселяли сомнения в чистоте учения, которое проповедовал Рим. Он должен был прибегать к силе, чтобы создавать хотя бы видимость единства, когда уже утратилось то внутреннее единство, которое зиждется не на внешнем однообразии, а на внутреннем живом союзе христианской любви и смиренной покорности Божественному закону. Как необходимые последствия этого образа действий должно было явиться учение о непогрешимости папы, чтобы хоть его властью и именем удержать распадающееся единство, а также гонения против всякого проявления свободной мысли, запрещение мирянам читать Священное Писание. Все эти меры неминуемо должны были вызывать раздражение, расколы, распространять безверие.

И на Востоке духовная жизнь стала скудна и бедна. Все внимание, все силы сосредоточились на том, чтобы отстоять, охранить догматы и обряды Церкви от посягательств Рима. Появилась слепая приверженность к наружной обрядности; просвещение падало в странах, подвластных магометанам, умственная жизнь слабела. К тому же надо было напрягать все силы против внешних врагов. Но уже из рук дряхлевшей Византии новые народы приняли святое сокровище веры, приняли всецело, говоря словами апостола: не как слово человеческое, по как слово Божие, которое и действует в верующих. Византия дала новообращенным народам Священное Писание, богослужение на их родном языке, учила их покоряться не произволу одного человека, как это делалось на Западе, а слову Божию и неизменным постановлениям Вселенских Соборов. Только на этих основаниях церковная жизнь могла развиваться у них свободно и плодотворно.