Полная история масонства в одной книге

Учение, изложенное в трактате (оно якобы было принято автором непосредственно от небесных духов и записано под их диктовку), поражает отсутствием систематики и довольно запутанно по своему изложению. Очевидным является только то, что в его основе сложная смесь из таких составляющих, как гностицизм, средневековая магия и каббала в ее «христианской» интерпретации.

Что касается теоретических вопросов учения, то Паскуалис, ничтоже сумняшеся, объявляет себя прямым преемником пророка Моисея и его божественной мудрости, хранившейся все эти века в строжайшей тайне. Центральное место в этом «новом» Моисеевом откровении уделяется человеку-архетипу, как он трактуется в каббале, то есть Адаму Кадмону, который отождествляется здесь с Божественным Логосом – первой сущностью, воплотившейся на материальном плане. Предназначенный Богом на роль «зодчего всех миров» Адам Кадмон (как и библейский Адам) тоже совершил грехопадение, ибо возжелал уподобиться Богу («Отведайте с древа… и станете как боги»), однако суть этого грехопадения была иной: он якобы решил попробовать себя в роли Бога-Творца и посредством неких таинственных манипуляций произвел из самого себя «темную материальную форму» – праматерь Еву, первую женщину, которая у Паскуалиса имеет явные ассоциации с языческими богинями-матерями вроде Деметры или Кибелы. В переносном смысле это должно пониматься таким образом, что Адам Кадмон захотел одухотворить изначальный хаос, «тьму внешнюю», дабы явилась разумная и подчиняющаяся всем его желаниям материя, по отношению к которой он мог бы выступать как Бог. В этом и заключался его тягчайший грех перед Всевышним, ибо подобным самоуправным актом он нарушил единство и цельность того андрогинного образа, который Господь положил в основу Своего плана, называемого «человек».

Согласно Паскуалису, Господь не наказывал Адама и не изгонял его на землю, в плотный материальный мир – тот сам наказал себя вечным заточением в «темницу плоти», а страшнее этого и помыслить невозможно. Правда, сделал он это не без влияния злокозненных и ранее изгнанных с небес падших духов, которые искали для себя новое поле деятельности. Им и стали все последующие поколения человечества, пошедшие от Адама. Паскуалис разделяет их на потомков Каина и Сифа, то есть на «нечистых» и «чистых». И хотя последние сильно перемешались с потомками «Каинова семени» и вследствие этого изрядно деградировали, именно им суждено исправить ошибку прародителя и помочь человечеству вновь вернуться в состояние, предшествовавшее «грехопадению». И в этом решающую помощь им должны оказать «избранные рудокопы духа», то есть высшие небесные духи, воплощенные на Земле.

Далее Паскуалис приводит разработанную тщательнейшим образом иерархию духовных сущностей, подробно указывая, какому из «посвященных» и на какой степени посвящения следует «воссоединяться» с той или иной сущностью, дабы совместными усилиями осуществить столь желанное для обоих таинство. В силу этого число учрежденных им в ложе степеней посвящения в точности соответствует «чинам» иерархии ангельского мира, разработанной Дионисием Ареопагом. Три основные степени, каждая из которых в свою очередь делится еще на три «подстепени» (Ученик, Подмастерье и Мастер), повторяют ангельскую иерархическую структуру Дионисия, и им, разумеется, соответствуют ангельские «чины». Четвертая же, секретная степень – «Крест Истинный» ( Reau-Croix ) – присваивалась главе ордена и его ближайшим соратникам; в духовном мире им соответствует «высшее духовное существо», то есть сам Бог. Только посвященным в эту степень открывались высшие тайны магии, с помощью которых они очищали земную «ауру» от влияния демонических сил и привлекали в нее наиболее чистые и совершенные небесные энергии. С их помощью они совершали некое теургическое действо, в ходе которого входили в контакт и сливались в экстазе единения с «человеком-архетипом» – Адамом Кадмоном.

Что касается Клода де Сен-Мартена, стараниями многих его последователей, особенно доктора Папюса, приобретшего в России широкую популярность (хотя известно, что и сам Сен-Мартен находился в дружественных связях с некоторыми членами Новиковского кружка, называвшими себя «московскими мартинистами»), то он, несмотря на искреннее уважение и пиетет к своему наставнику, внес весьма существенные коррективы в теорию и практику мартинизма в силу того, что представлял качественно иной тип мистического сознания, да и мыслил иными категориями.