Полная история тайных обществ и сект мира

«Все было замечательно, и сама идея казалась вполне невинной: обряды, хороводы. И сам Алексаша, умеющий красиво говорить, вызывал симпатию. Я не говорю уже о первых семинарах, поездке в Чебаркуль. Позже я поняла, что на меня словно надели розовые очки. Когда я их „сняла“, увидела, с какими людьми общалась. Тех, кто остался в „Тропе“, мне искренне жаль. Запомнился случай, который произошел в Славине. Один парень после лекции и проповедей решил покончить с собой. Его выловили, привели и устроили публичную расправу. Он рассказывал о своих сексуальных проблемах, о том, как у него не ладится на работе и т. д. Пытка продолжалась 5 или 6 часов. Не помню. Были слезы покаяния и неприятное ощущение того, что кто-то из „начальства“ ловит от этого кайф. Кстати, моральное мордобитие не самое худшее. На одном из семинаров Алексаша бил Федьку (своего главного заместителя. — Автор) головой о стену.

Очень хорошо помню первый семинар, когда нужно было отработать боли при своем рождении. Прошла я и через своеобразный тренинг перевоплощения. В такт „соколику“ — специальному инструменту — ты начинаешь очень странно двигаться. Одна тучная женщина, которой была дана установка „стать лосем“, только так прыгала через кусты. Люди ползали, мяукали, кричали, видела я и „нимб“, т. е. свечение над человеком. Впадала в транс, путешествуя во времени, когда в унисон мы пели песни. Причем манипулировать людьми во время такого пения очень просто: мы и плакали, и смеялись. А как-то в автобусе я увидела на своих плечах бесиков, которые корчили рожицы. Чего смеешься-то! Мне тогда стало дико! Вообще в „Тропе“ нет понятия добра и зла как такового. Ты перестаешь понимать, что на самом деле хорошо, а что плохо. Ты раздваиваешься, в тебе живет не один, а два, три, четыре человека. Когда же начинаешь делиться с братьями и сестрами, тебя успокаивают: „Это пройдет. Мы движемся“. Что могу сказать про Алексашу? Человек очень сильный. Он говорит, что видит нити, за которые дергает, управляя человеком. Я сама видела, как в Чебаркуле он закидал толпу шапкой, в буквальном смысле. Кинул войлочный головной убор — и народ рухнул. Внушение? Конечно же. Про сексуальные оргии сказать ничего не могу. Может быть, избранных в это дело и посвящали. Но совместные сауны и бани практиковались. Из „Тропы“ меня отпускать не хотели. И еще три месяца меня преследовали жуткие сны. Как будто Алексаша гонится за мной с топором, я стучусь в дома „троповцев“, а меня не пускают. Может быть, кто-то и подумает, что это бред, но на самом деле я через все это прошла. Да, по поводу тельбесского случая. Я вполне допускаю, что это могло быть ритуальным убийством, пусть косвенным».