Полная книга Таро Ллевеллин: Подробное руководство. Ваш спутник Таро: Таро Райдера-Уэйта и Таро Тота Алистера Кроули. Общение с Таро: Станьте более интуитивными, экстрасенсорными и искусными в чтении карт

Читая вышеприведенные интерпретации, помните о том, что эти комментарии представляют только мое личное видение вопроса. Если интуиция или подсознание подсказывают вам другие ответы этих карт на заданный вопрос, то ваши воззрения справедливы ничуть не меньше моих и заслуживают уважения к содержащейся в них мудрости. Сэр Фрэнсис Бэкон[12] советовал людям всегда обращать внимание на мысли, которые приходят без приглашения, поскольку именно они зачастую являются самыми ценными.

Дополнительная полезная информация: Верховная Жрица

Наконец, я должен отметить, что для многих современных тарологов Верховная Жрица (рис. 5) – символ мудрости Таро. Эта Жрица, первоначально носившая имя Папесса, олицетворяет неортодоксальный подход к познанию, исключающий принципы патриархальности. В традиции Райдера-Уэйта-Смит она сидит перед водоемом, символизируя эмоции и бессознательное начало. За ее спиной простирается вуаль, скрывающая вход во внутренний мир тайных знаний. По обе стороны от Жрицы стоят светлый и темный столбы – это указывает на то, что она способна помочь примирить откровенно противоречащие друг другу противоположности. В качестве неортодоксального символа мудрости Папесса открывает доступ к необычным способам познания, в том числе к различным оккультным и эзотерическим наукам. Ее астрологический символ – Луна, женская планета, связанная с циклами, сном, сновидениями, интуицией, богинями, заклинаниями, метаморфозами и церемониальной магией[13].

Моя история

Сколько себя помню, я всегда увлекался гаданием. Должно быть, это хобби появилось, когда я ходил в католическую школу, где преподавали благонравные, но довольно суеверные монахини. Добрые сестры рассказывали нам захватывающие истории о самых разных сверхъестественных чудесах, о пророчествах Фатимы[14], которые Папа Римский хранил в тайне, о духах, которые восставали из мертвых для того, чтобы наставлять смертных об опасностях греха, об ангелах-хранителях, которые никогда не отводят от нас взгляд, даже если мы сидим на унитазе, и о святых, обладающих особыми способностями предвидеть будущее и находиться одновременно в двух местах. Этой последней способностью я искренне восторгался.

Когда я стал старше, из-за фантастической природы подобных историй я превратился в скептика. В каждом последующем классе католической школы мы изучали Балтиморский катехизис[15], в котором было нарисовано белое молоко в стеклянных бутылках, которое окрашивается «злыми» черными пятнами всякий раз, когда мы грешим. Белое молоко символизировало нашу бессмертную душу, а черные пятна – все дурные поступки. Единственный способ удалить эти злые пятна состоял в молитвах и покаянии. В противном случае угодишь в ад и будешь вечно гореть там в огне. Каждый год этот катехизис начинался с одних и тех же вопросов и ответов, которые мы были обязаны запоминать дословно:

? Кто создал тебя?

? Меня создал Бог.

? Для чего Бог создал тебя?

? Бог создал меня для того, чтобы я познал и возлюбил его, чтобы я служил ему в этом мире.

Изучив эту «линию партии», я начал искать доказательства того, что меня создал Бог. Я вспомнил, что перед рождением младшего брата живот у моей матери стал очень большим. Она говорила мне, что в ней растет ребенок. Я подозревал, что к этому причастен мой отец, хотя и без особой уверенности. Однажды мама пошла в больницу, а домой вернулась с сильно уменьшившимся животом и младенцем, моим братом. Она никогда не упоминала о том, что Бог приложил руку к этому делу.

Я вырос в маленьком городе штата Коннектикут, где посещал местную приходскую школу. Некоторые дети в моем районе были протестантами, членами ИМКА[16], у которой имелись баскетбольный зал и бассейн. Но монахини пугали нас пороками протестантизма. Для нас было бы грешно стать членом ИМКА, потому что протестантизм основан на ложном понимании Библии, и ИМКА сбила бы нас с пути истинной веры, подвергнув опасности наши бессмертные души.

Это последнее увещевание смущало меня, потому что я часто играл с двумя детьми из протестантских семей, живущих неподалеку. Ни один из них не показался мне очень увлекающимся религией. Насколько я мог судить, они никогда не пытались развратить мою бессмертную душу, а просто хотели кататься на велосипедах, ходить в походы и гонять мяч. Несоответствие между поучениями наших монахинь и собственным опытом лишь усиливало мой скептицизм.

Однажды во время беседы на уроке я упомянул о том, что на меня произвело впечатление что-то из прочитанного мною об астрологии. Монахиня тотчас навострила уши, и на лице ее появилось выражение тревоги. Разве добрые сестры не предупреждали нас о том, что истинное пророчество исходит от Бога и что любая другая форма провозвещения грядущего является дьявольскими кознями? Однако все запрещенное становится еще более привлекательным, и вскоре я всерьез взялся за изучение астрологии.