Полная луна. Кухня-2

Послышался скрежет, и по правой руке пробежал жар боли. Ползком мне удалось выкатиться на бетон декоративной крыши. Ногой я попала в грязную лужу, образованную дождевой водой или еще чем-то.

Ой-ё-ёй, — продолжая лежать, я посмотрела на руку, и в глазах у меня потемнело: только что появившаяся ссадина превращалась в красное пятно.

На самом деле со всеми так.

Думала я, лежа на спине, скинув рюкзак в сторону. Я подняла голову в направлении гостиничной крыши и разглядывала светившую луну и облака, которые виднелись за ней. (Надо же, и как мне удавалось в таком положении предаваться подобным размышлениям. Наверное, я была в отчаянии. Прямо хоть философом-практиком называй.)

Все люди считают, что у них есть много путей и они вольны выбирать. Может быть, правильнее сказать, они мечтают о моменте выбора. Я тоже была такой. Но теперь я поняла. Я поняла это так четко, что легко могу сформулировать. Путь всегда определен, но совсем не в фаталистическом смысле. Его естественным образом определяют каждодневное дыхание, взгляды, дни, бегущие один за другим. И некоторые люди не успевают оглянуться, как совершенно естественно оказываются посреди зимы в луже на крыше в незнакомом месте и лежат вместе с кацудоном, смотря на ночное небо.

Ой, до чего луна красивая.

Я встала и постучала в окно номера Юити.

Мне показалось, что я довольно долго ждала.

Когда промокшие ноги совсем окоченели от ветра, вдруг в комнате зажегся свет, и из глубины появился перепуганный Юити.

Увидев меня, стоявшую на крыше так, что из окна была видна только нижняя часть тела, Юити вытаращил глаза и зашевелил губами: Микагэ? Кивнув, я еще раз постучала в окно, и он поспешно открыл его с грохотом. Я протянула ему замерзшую руку и он втянул меня в комнату.

В глаза ударил яркий свет. В комнате, как в другом мире, было тепло, и я почувствовала, как разъединившиеся тело и душа опять стали одним целым.

— Доставка кацудона, — сказала я. — Ты понял? Такой вкусный кацудон, что одной стыдно есть было.

Я достала коробку с кацудоном из рюкзака.

Свет ламп дневного света падал на зеленое татами. Негромко говорил телевизор. Одеяло лежало в том положении, как оставил его Юити, когда встал.

— Раньше тоже так было, да? — сказал Юити. — Мы разговаривали во сне. Вот и сейчас то же самое?

— Ну, тогда споем, что ли? Вместе, дуэтом, — засмеялась я. Как только я его увидела, чувство реальности в моем сознании сразу куда-то ушло. И то, что мы давно знали друг друга, и то, что жили в одной квартире, всё это казалось далеким сном. Его душа сейчас была не в этом мире, я боялась его холодных глаз.

— Юити, извини меня, но ты не мог бы мне чаю налить? Мне скоро нужно идти. Пусть будет сон, какая разница, — добавила я.

— Ага, — сказал Юити, принес термос и заварочный чайник и налил мне горячего чаю, от которого шел пар. Я взяла чашку обеими руками и выпила чай. Наконец-то я вздохнула с облегчением. Ожила.

Я снова почувствовала тяжелую атмосферу комнаты. Может быть, это действительно ночной кошмар Юити. Мне казалось, если я буду долго здесь находиться, то тоже стану частью его кошмарного сна и растворюсь во мраке. Как смутное воспоминание, как судьба. Я сказала:

— Юити, ты ведь на самом-то деле не хочешь возвращаться? Собираешься распрощаться со всем, что было до сих пор в твоей ненормальной жизни, начать сначала. Правда же? Не ври мне. Я знаю. — Хотя мои слова были полны отчаяния, как ни странно, я говорила спокойно. — Но сейчас, что бы там ни было, у нас кацудон. Ну-ка, поешь.

Наступило удушающе бледное молчание, от которого хотелось плакать. Стыдливо опустив глаза, Юити взял кацудон. Что-то, что мы и представить себе не могли, толкало нас в спину в этом пространстве, пожирающем жизнь подобно жукам-короедам.

— Микагэ, а что у тебя с рукой? — спросил Юити, заметив мою ссадину.

— Какая разница, ешь давай, пока совсем не остыло, — улыбнулась я, показав ладонью на кацудон.

Хотя атмосфера неловкости еще сохранялась, Юити сказал:

— Да, выглядит аппетитно, — открыл крышку и начал есть кацудон, который не так давно аккуратно упаковал повар.

Как только я это увидела, на душе у меня стало легко.

Мне подумалось: я сделала всё, что могла.

Я знаю. Кристалл, искрящийся воспоминаниями о радостных моментах, внезапно пробудился от глубокого сна на дне памяти и сейчас подтолкнул нас. Подобно дуновению нового ветра благоухающий воздух тех дней возродился в моем сердце и наполнился дыханием.

Еще одно воспоминание о семье.