Полная тьма, ни одной звезды

— Хорошо, — сказала она мягко, и налила чуть больше кофе.

— Извините, — сказал он. — Порой мои эмоции берут надо мной верх. Эти женщины… все эти женщины… и мальчик, с целой жизнью впереди. Это хуже всего.

— Да, — она сказала, передавая ему чашку. Она заметила, как дрожала его рука, и подумала, что вероятно это, его последнее родео, независимо от того насколько умным он был… а он был ужасно умен.

— Женщина, которая узнала, что ее муж слишком заигрался, окажется в тяжелом положении, — сказал Рэмси.

— Да, полагаю, что так, — сказала Дарси.

— Кто поверит, что она могла жить с человеком все эти годы и не догадываться, кем он был? Да ведь она походила бы на, — как там ее — птицу, которая живет во рту у крокодила.

— Согласно этой истории, — сказал Дарси, — крокодил позволяет той птице жить там, поскольку она содержит зубы крокодила в чистоте. Выклевывает зерно прямо между ними. — Она показала движения клевания пальцами своей правой руки. — Может это так, а может и нет… но правда в том, что я отвозила Бобби к дантисту. Предоставленный сам себе, он случайно или нарочно забыл свои назначения. Он был словно ребенок, мучающийся от боли. — Ее глаза неожиданно наполнились слезами. Она вытерла их ладонями, проклиная их. Этот человек не станет уважать слезы пролитые по Роберту Андерсону.

Или может она ошибалась насчет этого. Он улыбнулся и кивнул своей головой.

— И ваши дети. Они станут изгоями, когда мир узнает, что их отец был серийным убийцей и мучителем женщин. Затем станут повторно, когда мир решит, что их мать покрывала его. А может даже помогала ему, как Мира Хиндли помогала Яну Брэди. Знаете, кем они были?

— Нет.

— Тогда неважно. Но спросите себя: что женщина сделает в подобном сложном положении?

— Что бы вы сделали, Холт?

— Я не знаю. У меня ситуация, немного иная. Может я только старая кляча — самая старая лошадь в загоне — но, я несу ответственность перед семьями тех убитых женщин. Они заслуживают закрытия этого дела.

— Они заслуживают этого, не вопрос… но нуждаются ли они в этом?

— Член Роберта Шейврстоуна был откушен, вы знали об этом?

Она не знала. Конечно, она не знала. Она закрыла глаза и почувствовала, что теплые слезы сочились через ее ресницы. «Не мучался», как же, подумала она, и появись перед ней Боб, протягивая руки и прося о милосердии, она убила бы его снова.

— Его отец знает, — сказал тихо Рэмси. — И он должен жить с этим знанием о ребенке, которого он любил каждый день.

— Мне жаль, — прошептала она. — Мне так, жаль.

Она почувствовала, что он взял ее руку через стол.

— Не хотел вас расстраивать.

Она сбросила его руку.

— Конечно, расстроили! Неужели вы считали, что я не расстроюсь? Вы считали, что я не стану, вы… вы любопытный старик?

Он усмехнулся, показывая сверкающие зубные протезы.

— Нет. Я вообще об этом не думал. Понял это, как только вы открыли дверь. — Он сделал паузу, затем помедлив, сказал:

— Я все увидел.

— И что вы видите сейчас?

Он встал, пошатался немного, затем нашел свой баланс.

— Я вижу храбрую женщину, которая нужно оставить в покое, чтобы убраться дома. Не упоминая остальную часть ее жизни.

Она также встала.

— А семьи жертв? Те, кто заслуживает закрытия дела? — Она сделала паузу, не желая говорить остальное. Но сказала. Этот человек боролся с сильной болью возможно даже мучительной болью, чтобы прибыть сюда, и теперь он отпускал ее. По крайней мере, она так думала.

— Отец Роберта Шейврстоуна?

— Мальчик Шейврстоун мертв, и его отец практически тоже. — Рэмси говорил спокойно, оценивающим тоном, который Дарси узнала. Этот тон Боб использовал, когда знал, что клиент фирмы подумывал свалить прежде, чем появится налоговая, и дело примет плохой оборот. — За весь день не притрагивается к бутылке виски. Новости о том, что убийца его сына — изуродовавший его сына — умер, изменят это? Не думаю так. Это вернет какую-либо из жертв? Сомневаюсь. Убийца же сейчас горит в огнях ада за свои преступления, мучаясь от своих ран, которые будут кровоточить вечность? Библия говорит, что так. Ветхий Завет, по крайней мере. И раз это то, куда наши законы приводят, этого достаточно для меня. Спасибо за кофе. Мне придется останавливаться на каждой стоянке по пути отсюда до Огаста, но это стоило того. Вы делаете хороший кофе.

Провожая его к двери, Дарси поняла, что впервые с тех пор как споткнулась о ту коробку в гараже, она чувствовала себя по правую сторону зеркала. Приятно осознавать, что он был близок к тому, чтобы быть пойманным. То, что он не был столь же умен, как считал.

— Спасибо за то, что зашли, — сказала она, когда он надел свою шляпу на голову. Она открыла дверь, впуская порыв холодного воздуха. Она не возражала. Приятно было чувствовать его на своей коже. — Я увижу вас снова?

— Сомневаюсь. Я увольняюсь со следующей недели. Полная отставка. Поеду во Флориду. Согласно моему доктору, я не пробуду там долго.

— Мне жаль слышать…

Он резко обнял ее руками. Они были тонкими, но жилистыми и удивительно сильными. Дарси была поражена, но не напугана. Край его шляпы ударил ее в висок, когда он прошептал ей в ухо: