Полная тьма

Когда недовольная черная сова ранним утром приносит Рону письмо, он спросонья никак не может понять, что там написано и что от него хотят. Когда голова начинает соображать, Рон безмерно удивляется: на магической почте его дожидается посылка, имя и адрес отправителя неизвестны, но посылка нестандартного размера. Рон кидается к камину, бросает щепотку порошка и произносит: «Дом Гарри Поттера».

Через час Рон расписывается в получении груза, пока Гарри внимательно рассматривает посылку. Это длинный деревянный ящик, в человеческий рост, от неизвестного адресата. Прибыло на имя Рональда Уизли. Гарри сканирует ящик палочкой. Магические волны фиксируются, но это не темная магия, это не похоже на проклятие. Тем не менее, это не похоже и на что-то безопасное и дружелюбное. Это нечто, с чем Гарри раньше не приходилось сталкиваться, он никогда не ощущал магических волн подобного рода. Странное ощущение: будто есть пульсация жизни, но не такая, как обычно, а словно там, внутри, нечто мертвое, холодное, но где-то глубоко, как подземные воды, течет маленький ручеек тепла. И Гарри принимает решение: «Рон, я считаю, что посылку надо доставить в Аврорат и вскрыть там».

Когда авроры открывают ящик, сердце Рона ухает куда-то вниз. Перед ним лежит Гермиона: в платье, которого Рон у нее не помнит, с мастерски наложенным макияжем, с абсолютно спокойным и безмятежным выражением лица, руки лежат вдоль тела. Кажется, будто она спит. Ни ран, ни синяков. Гермиона выглядит так, будто только что легла и закрыла глаза, но вместе с тем есть в ней что-то далекое, словно она отсутствовала годы. «Она умерла?» - спрашивает кто-то. Вместо ответа один из авроров достает записку, вложенную в руку Гермионы, разворачивает и долго молчит. Рон подходит и читает через плечо. Записка лаконична: «С любовью от Руди». Рону требуется время, чтобы понять, о каком Руди идет речь.

Целителю Дженкинсу было глубоко за восемьдесят. Он давно порывался уйти на покой, тем более, что помимо трех внуков у него имелся и горячо любимый правнук, которого Дженкинс баловал, как мог. Но главный врач Мунго сказал ему прямо: « Дженкинс, если ты уйдешь, то просто некому будет учить молодежь. Я тебя прошу, оставайся. Сделаю удобный график, все, что хочешь. Но никого с таким опытом, как у тебя, мы больше не найдем». И Дженкинс согласился. Он обучал молодых специалистов, занимаясь пациентами и проводя консультации лишь тогда, когда попадался действительно сложный или интересный случай. Опыт у него был действительно огромный: более шестидесяти лет практики, а еще многочисленные научные поездки по миру. Особенно много времени Дженкинс провел, путешествуя по Африканскому континенту, изучая не только плохо изведанные лекарственные растения и приготовление редких снадобий, но и такую интересную культуру и обычаи дальних стран.

Он многое повидал и привык ничему не удивляться, и так было ровно до того дня, когда главный врач, бледный и трясущийся, вошел в сопровождении авроров к нему в кабинет и сказал упавшим голосом: « Посмотри… Там какая-то чертовщина…». В смотровой кабинет Дженкинс авроров не пустил: несмотря на возраст, он умел настоять на своем, когда это требовалось. Он пробыл в кабинете почти полтора часа, а потом вышел и сказал: «Господа, дайте мне три дня. Через три дня я объясню вам, в чем дело. Это настолько нереально, что я хочу сначала убедиться, что не выжил из ума и это происходит на самом деле».

Через три дня делегация в составе Кингсли, Гарри, Рона и главного врача Мунго вновь собираются в кабинете Дженкинса. «Что с Гермионой?», - не выдержав, выпаливает Рон. Но Дженкинс даже не смотрит в его сторону и начинает говорить, обращаясь к Кингсли, как к старшему по званию: