Полная Вальбурга (СИ)

Заполошная ночь, начавшаяся с появления в Хогвартсе Сириуса Блэка, подходила к концу, а замена Полной Даме, в страхе бежавшей со своего портрета, по-прежнему не находилась. На входе в гриффиндорскую гостиную висела пустая рама с лохмотьями холста, а это означало, что никто из гриффиндорцев не мог попасть в свои спальни – для этого нужен был пароль, а говорить его было некому. Возвращаться на свой холст Полная Дама отказывалась наотрез, даже после того, как он был наскоро починен. Более того, ее паническое бегство, сопровождавшееся душераздирающими криками, так напугало все остальные портреты, что никто не хотел занять ее место – кроме разве что помешанного на храбрости сэра Кэдогана, да и тот оказался не настолько уж помешанным, потому что по дороге с восьмого этажа до гриффиндорской гостиной довольно удачно где-то заблудился.

Помощь к погруженному в задумчивость Дамблдору пришла только под утро, и то не с той стороны, с которой ее следовало бы принимать.

- Коллега, - окликнул Дамблдора портрет Пиния Нигеллия Блэка – в отличие от всех остальных обитателей замка, Пиний Нигеллий прекрасно выспался за ночь и испытывал желание поговорить и позлить окружающих своей бодростью и аристократическим лоском, - коллега, а что вызвало тот досадный переполох, из-за которого перед моим портретом на ночь не задернули штору?

- Сириус Блэк проник в Хогвартс, - в очередной раз повторил Дамблдор, и ему даже не показалась забавной мысль, что раньше, напротив, проблемы вызывало то, что Сириус из Хогвартса улизнул.

- А, - несколько равнодушно отозвался Пиний Нигеллий. – Что же, у моего наследника есть какой-никакой стиль. Могу я поинтересоваться, какое именно место в замке он избрал целью своей вылазки?

- К сожалению, Сириус Блэк избрал этой целью свой родной факультет, - ответил Дамблдор, вновь досадуя на себя за то, что невольно поддерживает манеру разговора, предложенную Блэком – в голосе Пиния Нигеллия всегда была своя особая убедительность и даже очарование, не утраченные им и после смерти. – При этом он столь сурово обошелся с портретом, охраняющим вход, что даже временную замену найти довольно затруднительно. А без этого, как вы понимаете, все студенты факультета не могут попасть в свои спальни.

Пиний Нигеллий немного удивленно хмыкнул и неожиданно пропал с портрета, но спустя полчаса его голос вновь вывел Дамблдора из мрачной задумчивости, так и не разрешившейся никакой идеей о том, что делать с пропавшим портретом.

- Я нашел вам замену, коллега, - доверительным тоном сообщил Пиний Нигеллий. – Но, поскольку я не люблю хлопотать зря, вы должны пообещать, что примете мою помощь.

- Господи, профессор Блэк! – обрадовался Дамблдор почти как в юности, когда строгий, но справедливый директор Блэк поймал его при возвращении из самоволки, но не стал снимать баллы и налагать взыскание, потому что в тот год именно Дамблдор заслуживал звания лучшего ученика, а Гриффиндор – Кубка школы. – В моем положении любая помощь будет благословением. Я ни в коем случае не обижу вас отказом.

- Вы все свидетели! – торжественно провозгласил Пиний Нигеллий, обращаясь к портретам на стенах директорского кабинета.

– Знаете, Альбус, - продолжал Пиний Нигеллий уже тише и даже задушевнее, - самый великий грех на свете – разбить материнское сердце и отречься от семьи. Мать и семья все равно всегда будут ждать отступника, чтобы принять его покаяние – а в данном случае я могу с гордостью сказать, что у моей правнучки воистину золотое сердце…

- Вашей правнучки? – пробормотал Дамблдор, почуяв худое.

- Именно так, - с неожиданным пафосом произнес Пиний Нигеллий. – Если мой недостойный наследник еще раз вернется в замок, чтобы довершить начатое, пусть он столкнется со своим самым строгим, но и самым милосердным судьей, способным исторгнуть из его уст вопль искреннего раскаяния!

Вопреки ожиданиям Пиния Нигеллия, его речь исторгла вопль искреннего раскаяния из уст самого Дамблдора, который уже сожалел о своем поспешно данном обещании, обернувшемся теперь водворением портрета Вальбурги Блэк на дверь в гостиную Гриффиндора. Впрочем, Дамблдор не был бы Дамблдором, если бы он тут же не догадался, как обратить и столь безнадежную ситуацию себе на пользу.

- Что ж, директор Хогвартса не может изменить своему слову, - признал Дамблдор, понурив голову. – Коллега, вам придется помочь мне попасть в особняк Блэков, чтобы я смог перенести портрет досточтимой Вальбурги в Хогвартс.

Но и Пиний Нигеллий Блэк в своей хитрости не уступал Дамблдору.

- Помилуйте, коллега, - лукаво прищурился Пиний Нигеллий из своей рамы, вовсе не собираясь открывать доступ в свой дом Дамблдору, а с ним и всему Ордену Феникса. – Портрет Вальбурги в доме Блэков прикреплен к стене заклятием вечного приклеивания. К тому же я не могу поверить, чтобы вам было недоступно простое копировальное заклятие. А необходимые для него параметры я сообщу вам с превеликим удовольствием.