Полная заправка на Иссоре

— И это справедливое замечание. Итак, первый расход: шесть полуторамесячных семей. Их еще нужно найти…

— Ну-ка, покажите все то, что вам надавали там, на торге, — сказал Гост.

— Что нам надавали? — не понял Изнов. Сообразительный же Федоров сразу стал вытряхивать из карманов визитки и просто лоскутки бумаги с адресами, номерами, именами.

— Давайте, давайте, — поощрил Алас. — И вы тоже. Ну-ка… Так, так… — Он быстро, как машинка для подсчета денег, пролистал все, разложил на две кучки. — Это — совсем никуда не годится, это все по мелочам, на уровне карманной кражи… Ну, а вон те — на худой конец разве что. Но по большому счету все это не то, что нужно.

— Четыреста, никак не меньше, — сказал Гост, сперва пошевелив губами — видно, считал про себя.

— Четыреста тысяч, — пояснил коммерсант. — Барсов Гра, понятно. Мы в сорах не калькулируем: слишком много нулей получается, технику зашкаливает.

— Дальше. — Прекослов отогнул второй палец. — Каждому из вас понадобится предответчик. Тоже серьезный. Высшего класса. Меньше ста ни один не возьмет, нечего и пытаться. И то их еще надо уговорить на аккордную оплату, они-то будут требовать почасовую; но если им уступить, они затянут слушание так, что тут одним кораблем не обойдешься — для этого их понадобилось бы продать целых три.

— Каждому по сто тысяч барсов, — разъяснил коммерсант, прищелкнув пальцами. Это у него получилось, как короткая автоматная очередь.

— Уже семьсот, верно? Теперь: пока пойдет рассмотрение, вам нужно будет пить, есть и оплачивать жилье.

— Но я полагал, — проговорил Изнов, — что нас будут содержать здесь, а следовательно, за счет властей — если это и вправду тюрьма.

— Это тюрьма акционерная, — сказал Гост, — и обязана приносить прибыль, я вам уже говорил. Первый день вашего пребывания нам оплачивает казна, а за каждый последующий платят сами клиенты. Но мы берем по очень умеренным ставкам, так что это не самый большой расход.

— И тем не менее, — сказал прекослов. — Далее: нужно умягчить окружение, верно? Чтобы вело себя соответственно. Будь вы иссорианами, все обошлось бы куда дешевле, но для пришлых у нас цены высокие. Принято считать, — тут он слегка усмехнулся, — что они являются, чтобы задешево скупить наш прекрасный мир, поэтому с них — иными словами, с вас — везде стараются содрать побольше. Что делать — времена и нравы! — Он вздохнул, лицо его сделалось печальным. — Приходится учитывать и расходы на медицину. Накладывать швы, делать примочки, компрессы ставить, кому-то, может быть, понадобится переливание крови…

— Боже мой, это еще почему? — не выдержал Меркурий.

— Никто не станет спасать вас от народного волеизъявления, скорее наоборот. Что поделаешь: так уж повелось, жители нуждаются в развлечениях, созвучных древним традициям. В общем, медицина, считайте, тоже никак не менее ста тысяч салатных.

— Опять же барсов, — коммерсант и тут не упустил случая разъяснить. Похоже, что сама возможность произносить название граанской денежной единицы доставляло ему чувственное удовольствие.

— Восемьсот уже, — подытожил Гост.

— Ну, а остальное — на непредвиденные расходы. — Прекослов вздохнул. — Так что менее чем миллионом никак не обойтись, если хотите сохранить самих себя в относительной целости и хотя бы частичной исправности. В случае же…

— Дядюшка! — прервал его коммерсант, уже несколько минут внимательно глядевший в окно. — Кончай прения сторон. Едут, йомть.

— Прибыли за вами, — сказал Гост Изнову.

И действительно, по лестнице уже топали.

— Эй, ты! — проговорил Федоров повелительно. — Парень!

Угадав, что имеют в виду его, коммерсант обернулся.

— Согласны на твои условия! — твердо сказал Федоров. — Но с условием: аванс — половину — доставляешь через пять часов туда, где мы в то время будем находиться. Привезешь сам. Наличными. Быстро: да или нет?

— Да! — не задумываясь, ответил коммерсант.

— Советник! С какой стати… Почему?! — одновременно заговорили посол и Меркурий. Прекослов нахмурился. Гост смотрел на Федорова, прищурясь.

— Объясню потом. Уже некогда.

Тяжелые бутсы топали перед самой дверью.

* * *

— Клянусь своими ушами, — сказал Гост, — сейчас они снова дверь сломают. Ну, что за скверная привычка: каждый раз обязательно что-нибудь сломать.

Дверь и правда отлетела от сильного удара ногой. Дюжина солдат ворвалась в комнату (все-таки не хотелось никому называть ее камерой), окружила троих путешественников. В два счета им завернули руки за спину, защелкнули наручники. Вошел старший, видимо — офицер, тоже в тускло-сером, отблескивавшем металлом комбинезоне, поверх которого была надета как бы короткая пелеринка. Скомандовал; к каждому из арестованных подскочили по два солдата, стали по сторонам и подтолкнули к выходу. Гост и прекослов невозмутимо держались в сторонке; коммерсант непонятным образом испарился — вроде не выходил, но и здесь его больше не было. Офицер окинул комнату взглядом. Спросил, ни к кому в частности не обращаясь:

— Перевозку оплатят сами, или за казенный счет?