Полночь

– Вскоре после того, как вы уйдете, возможно, около шести часов, они придут сюда, чтобы обратить меня.

– О Господи, я совсем упустил это из виду, – опомнился Сэм.

При этих словах Муз снял голову с колен хозяина. Он сел рядом, выпрямился, уши его встали торчком, как будто он уже услышал звонок или стук в дверь.

– Я считаю, что вам действительно лучше подождать до темноты, тогда шансов на успех у вас будет значительно больше, – сказал Гарри, – но, кроме того, вам надо будет увести с собой Крисси и Тессу. Опасно оставлять их здесь.

– Мы и вас заберем с собой, Гарри, – сразу же вмешалась Крисси, – и вас, и Муза. Я не знаю, обращают ли они собак, но на всякий случай мы должны позаботиться и о Музе. В этом случае нам не придется потом мучиться угрызениями совести из-за того, что его превратили в машину или во что-нибудь еще.

Муз заворчал.

– А Муз случайно не залает? – спросила Крисси. – Не хотелось бы, чтобы он залаял в самый неподходящий момент. Конечно, можно надеть ему на морду повязку из ваты и марли, это будет немного жестоко и обидно для собаки, она ведь поймет, что мы ей не доверяем до конца. Ей, конечно, не будет больно, повязка будет мягкой, и кроме того, мы потом загладим свою вину, угостим Муза сочным бифштексом…

Девочка вдруг почувствовала, что вокруг нее установилось какое-то торжественное молчание, и сама тоже замолчала. Она взглянула на Гарри, на Сэма, попыталась найти поддержку в глазах Тессы, сидящей рядом с ней.

Небо за окном почернело из-за Тяжелых туч, и в комнате стало еще темнее. Но Тесса еще могла во всех деталях рассмотреть выражение лица Гарри Талбота. Она понимала, как ему тяжело скрывать свою боль, хотя видела на его лице искреннюю улыбку. Только в глазах остался отблеск печали.

Обращаясь к Крисси, Гарри произнес:

– Я не смогу пойти с вами, моя родная.

– О, – выдохнула Крисси. Она снова посмотрела на Гарри, затем на его кресло-коляску. – Но вы же приходили к нам в школу, вы же выходите иногда из дома, разве нет? Ну что вам стоит, попробуйте, прошу вас.

Гарри улыбнулся.

– Да, у меня в подвале есть гараж, туда даже опускается лифт. Но дело в том, что я больше не езжу на машине, так что гараж стоит пустой. Правда, я могу выехать из дома на кресле-коляске и на ней передвигаться по тротуару.

– Ну конечно же! – воскликнула Крисси. Гарри посмотрел на Сэма и продолжал:

– Вот только далеко я не смогу уехать, у нас же большинство улиц проложено по холмам. Тормоза у коляски есть, но мотор не потянет.

– Мы будем вас подталкивать, – искренне предложила Крисси, – мы вам будем помогать.

– Милая девочка, невозможно проскользнуть через три квартала оккупированной территории и одновременно протащить с собой инвалида в коляске, – твердо заявил Гарри, – ведь вам надо прятаться за каждым кустом и ни в коем случае не появляться на улице, а мне, наоборот, только одна дорога – по мостовой.

– Но мы сможем нести вас.

– Нет, – сказал Сэм, – мы не сможем этого сделать. Если мы хотим добраться до школы и передать сообщение в Бюро, то нам надо быть очень подвижными, ведь путь туда наверняка будет полон опасностей. Извините нас, Гарри.

– Вам незачем просить прощения, Сэм, – возразил Гарри. – Я сам все продумал и решил. Я никогда не соглашусь быть обузой, не соглашусь, чтобы меня тащили через полгорода, как мешок с цементом.

Крисси была явно опечалена. Она соскочила с кровати и умоляюще смотрела то на Сэма, то на Тессу, глазами призывая придумать хоть какой-нибудь способ спасения Гарри.

Небо за окнами продолжали закрывать черные уродливые тучи.

Дождь на время стих, но Тесса чувствовала, что вслед за короткой паузой ливень хлынет с новой силой.

Мрак на улице и в душах всех четверых углублялся.

Муз тихонько подал голос.

В глазах у Крисси блеснули слезы, она не могла смотреть на Гарри. Отойдя к окну, девочка стала всматриваться в соседний дом. Однако она держалась в отдалении от стекла, чтобы не быть замеченной с улицы.

Тессе хотелось каким-то образом утешить ее.

Не меньше этого ей хотелось подбодрить Гарри.

Больше того, ей хотелось, чтобы… вообще все плохое кончилось.

Тесса привыкла на своей работе крутиться как белка в колесе. Фильм должен быть снят, а для этого необходимо сделать то-то и то-то – таков был ее принцип. Она всегда знала, как решить проблему, как выйти из трудного положения, как заставить кинокамеру снимать фильм даже тогда, когда все замыслы летят к черту. Но сейчас она споткнулась. У нее уже бывало так в жизни, когда обстоятельства были сильнее ее. С фильмами было проще. Может быть, именно по этой причине она отдала предпочтение профессиональной карьере и махнула на себя рукой в плане личной жизни. Несмотря на все семейные радости в детстве. Повседневная жизнь с ее бесконечными взлетами и падениями не поддавалась никакому анализу, была непредсказуема, ее нельзя было разложить по полочкам, рассчитать наперед, как документальный фильм. Жизнь оставалась жизнью, она была огромной и богатой… а фильмы вмещали в себя только основное, только суть. Наверное, Тессе было легче схватывать суть, чем выбираться из лабиринта проблем.