Полночь

Полковник Левис Таркер, дежурный офицер армейского штаба, расквартированного в парке у подножия Оушн-авеню, получил срочное сообщение от сержанта Спермонта, ответственного за пропускной пункт на северной окраине города. Спермонт сообщал, что только что лишился нескольких своих людей, которые, покинув посты, ушли в восточном направлении, в одно мгновение превратившись в подобие зомби. С ними вместе на восток подались около сотни журналистов, располагавшихся лагерем рядом с пропускным пунктом.

– Что-то происходит, – доложил сержант Таркеру. – Кажется, у этой истории появляется продолжение.

Таркер немедленно связался с Ореном Вестремом, представителем ФБР, с которым необходимо было координировать все армейские аспекты операции.

– У истории есть, по всей видимости, продолжение, – доложил Таркер Вестрему. – Я полагаю, эти любители прогулок выглядят весьма и весьма странно, у Спермонта не хватило даже слов, чтобы описать их поведение. Я знаю этого сержанта, он хотя и держится молодцом, но напуган страшно.

Вестрем, в свою очередь, поднял в воздух специальный вертолет ФБР. Он коротко обрисовал ситуацию пилоту вертолета Джиму Лоббоу и добавил:

– Спермонт хочет попытаться с помощью своих оставшихся людей задержать этих сумасшедших. Попробуйте разузнать, куда их черт понес и зачем. Если будет необходимость, помогите этим людям с воздуха.

– Все будет сделано, – заверил Лоббоу.

– Вы давно заправлялись горючим?

– Баки полны до краев.

– Отлично.

Джим Лоббоу ничего на свете так не любил, как летать пилотом на своем вертолете.

Он был женат три раза, и все три брака закончились разводом. Любовниц у него было столько, что можно сбиться со счета, но даже связь, не отягощенная узами супружества, не устраивала его. У него был сын от второго брака. Джим видел его раза три в год, и то не больше чем в течение одного дня. Сам он и вся его семья были католиками, но религия тоже не могла притянуть душу пилота. Воскресной мессе он всегда предпочитал сон, так как другой возможности выспаться не было. Он несколько раз пробовал себя в качестве предпринимателя, но все его задумки были заранее обречены на провал, при одной мысли о многочасовой беготне по делам у него опускались руки.

Зато в качестве пилота вертолета ему не было равных. Он мог взлететь в любую погоду, и не было такой площадки, на которую он не смог бы приземлиться.

По приказу Вестрема он направил свой вертолет прямо к шоссе на северной окраине города. В мгновение ока он оказался над пропускным пунктом, который находился всего в миле с небольшим от парка, где была стоянка вертолетов. Он сразу заметил, что солдаты у пропускного пункта машут руками в восточном направлении, в сторону холмов.

Лоббоу направил машину в указанную сторону и вскоре уже летел над головами людей, торопливо карабкающихся на покрытые густым кустарником холмы. Они шли напролом, и в их неудержимом стремлении вперед проглядывало безумие. Выглядело это все как сцена из фантастического фильма.

Джим почувствовал, как у него зашумело в голове. Сначала он подумал, что возникла неисправность в наушниках. Он снял их. Шум не исчез. Джим понял в какой-то момент, что это вовсе и не шум, а просто странное ощущение.

– И как прикажете это понимать? – спросил Джим у самого себя.

Он попытался сбросить с себя наваждение.

Люди внизу тем временем начали поворачивать на юго-восток, он полетел туда же, опережая их, пытаясь отыскать какую-то точку на местности, к которой они могли стремиться. Он увидел ее в то же мгновение. Это был полуразрушенный дом в викторианском стиле, рядом находились руины большого амбара и прочие, никуда уже не годные постройки.

Это забытое Богом место почему-то влекло его к себе.

Он сделал над ним один круг, затем второй.

Вдруг в его голове неизвестно откуда возникла мысль, что в этой старой развалине он может наконец обрести свое счастье, свободу, здесь ему не надо будет ни о чем беспокоиться, не надо будет думать о своих неудавшихся браках, о деньгах на содержание сына.

Через холмы к дому уже приближались люди, их было больше сотни, они уже не шли, а бежали, спотыкаясь, но не останавливаясь ни на минуту.

Джим понимал теперь, почему они спешат сюда. Он кружил над старой развалюхой и все сильнее убеждался, что нет на земле места более желанного, чем это, именно здесь он найдет утешение от всех жизненных невзгод. Он страстно желал этой свободы, он никогда в жизни не испытывал такого сильного желания. Джим поднял свой вертолет вверх и затем бросил его по спирали вниз, к дому, к волшебному дому, ведь он должен был попасть туда, непременно должен был. Поэтому он направил свой вертолет прямо на крыльцо, туда, где на съеденных ржавчиной петлях болталась входная дверь, ему нужно было туда, за эти стены, прямо в сердце этого дома, он бросил свой вертолет в сердцевину…

Жажда!

Бесчисленные ротовые отверстия бесформенного существа пели песнь жажды, и существо знало, что эта жажда вскоре будет утолена. В предвкушении этого момента тело существа содрогалось от возбуждения.