Полночь

Изобель и миссис Сэтоу приближались к телу, рыдая от облегчения. Мередит, посмотрев на них, перевела взгляд на Тео, медленно плывующую по воздуху к земле.

— Благодарю, — сказала Тео со слабой улыбкой. — Вы спасли меня… снова.

— Как вы думаете, что произошло с ней? — спросил Мэтт. — И почему Шиничи или Мисао не пришли ей на помощь?

— Полагаю, они должно быть мертвы, а как иначе? — ответила Тео, ее голос заглушался ревом пламени. — Что касается Инари, наверное, кто-то уничтожил ее звездный шар. Сомневаюсь, что у меня хватило бы сил одолеть ее.

— Который час? — опомнившись, воскликнула Мередит. Она помчалась к старому внедорожнику, двигатель которого все еще работал. Заглянув внутрь, она увидела, что часы показывают ровно полночь.

— А разве мы не спасли людей? — в отчаянии спросил Мэтт.

Тео повернулась в направлении центра города. Несколько минут она так и стояла, словно прислушиваясь к чему-то. Наконец, когда тело Мередит уже было готово разбиться в дребезги от напряжения, Тео повернулась к ним и тихо сказала, — Дорогие Мама, Бабушка и я сейчас неразделимы. Я чувствую детей, вооруженных ножами и пистолетами. Я ощущаю, что они стоят в замешательстве в спальнях своих родителей, не в состоянии вспомнить, как и почему они здесь оказались.

И я чувствую, что родители, которые минуту назад, испугавшись за свою жизнь, прятались в шкафах, сейчас наблюдают за тем, как оружие выскальзывает из рук их детей, и дети оседают на пол, рыдающие и сбитые с толку.

— Значит, у нас получилось. У тебя получилось. Ты остановила ее, — воскликнул Мэтт, тяжело дыша.

Но Тео очень мягко и рассудительно возразила, — Это не моя заслуга, кто-то другой, где-то далеко, сделал намного больше. Конечно, город по-прежнему нуждается в исцелении. Но Бабушка и Мама со мной согласны. Кто бы они ни были, только благодаря им, этой ночью дети и родители не поубивали друг друга. Затянувшийся кошмар Инари и ее Последняя Полночь закончены.

Вся перемазанная и потрепанная Мередит ощутила, как сильные эмоции возрастают в ней и переполняют ее, и, невзирая на все упражнения по сохранению невозмутимости, она не в силах была сдерживаться. Ликующий крик сорвался с ее губ.

Она обнаружила, что Мэтт вторит ей. Он был таким же грязным и взъерошенным, как и она, но он схватил ее за руки и закружил в варварском победном танце.

И это было так здорово, кружиться и вопить как ребенок. Может быть… возможно, в своем стремлении быть сдержанней, взрослее, она не обратила внимание на само существование веселья, полагая, что забавы исключительно детское занятие.

Мэтт не стеснялся проявлять свои чувства и демонстрировать черты своего характера, в независимости от того, какими они были: искренность, зрелость, упрямство, радость. Мередит восхищалась этим и, впервые за долгое время их знакомства, она смотрела на него другими глазами, внезапно ощутив прилив чувств к этому парню.

И она могла заметить, что Мэтт почувствовал то же самое по отношению к ней. Словно раньше он никогда не смотрел на нее правильно.

Это был момент…, когда им следовало поцеловаться. Мередит часто видела такое в фильмах и читала об этом в книгах, и это выглядело почти само собой разумеющимся.

Но это была жизнь, а не выдуманная история. И когда момент наступил, Мередит обнаружила свои руки на плечах Мэтта, и что он тоже обнимает ее, и поняла, что он думает о поцелуе.

Пауза затянулась…

Мэтт ухмыльнулся, и его красноречивом взгляде читалось, что он знает, что делать. Как и Мередит. Они крепко обняли друг друга и отступили, усмехаясь. Они знали, кто они и кем являются. Они были и остаются очень близкими друзьями, и Мередит надеялась, что так будет и впредь.

Мэтт и Мередит повернувшись, посмотрели Тео, и сердце Мередит, переполненное радостью от осознания победы, пронзила резкая боль. Облик Тео менялся. Именно выражение лица Тео, с которым она смотрела на них, и стало причиной боли Мередит.

Недавно помолодевшая женщина смотрела на своих молодых, полных энергии спутников и снова старела. На лице стали проявляться морщины и, серебрящиеся в лунном свете, волосы седели на глазах. И, наконец, она стала той же пожилой женщиной, одетой в пальто, покрытое клочками бумаги.

— Миссис Флауэрс! — воскликнула Мередит, вот благодаря кому они были в безопасности, и кто действительно заслужил поцелуй. Она бросилась к хрупкой старушке, и, подхватив ее под руку, едва не сбила с ног от волнения. Тем временем подоспел Мэтт, он подхватил миссис Флауэрс с другой стороны, и они, посадив ее на свои плечи, направились к миссис Сэтоу и Изобель, наблюдавшим за огнем.

Подойдя к Сэтоу, они, отрезвленные зрелищем горящего дома, опустили миссис Флауэрс на землю.

«Изобель,» сказала Мередит. «Боже! Мне так жаль — твой дом…»

«Спасибо», сказала Изобель своим мягким, нечленораздельным голосом. И отвернулась.