Полночь

Бонни посмотрела по сторонам. «Я ничего не чувствую», — осторожно предложила она, и проверила подошвы своих ног.

«Сейчас мы», — сказал Дэймон так медленно и тихо, как — будто ему нужно было успокаивать себя после каждого произнесенного слова, — «в мире, где нас могут выпороть, снять кожу, и обезглавить просто за то, что мы ходим по земле».

Бонни попробовала подпрыгнуть, затем попрыгала на месте, как если бы уменьшение её времени соприкосновения с землей могло им помочь каким-либо образом. Она посмотрела на него, ожидая дальнейших указаний.

Довольно неожиданно Деймон подхватил ее на руки и пристально посмотрел на нее, как его осенило:

«Да ты пьяна!» наконец прошептал он, «Ты даже не проснулась! Все это время я пытался призвать твой здравый смысл, а ты просто пьяный лунатик!»

«Я не такая!» сказала Бонни, «И…. на всякий случай я…. ты должен быть добрее ко мне. Ты такой меня сделал».

Где-то в глубине души Дэймон был согласен с ней. Именно он был тем, кто выпил девчонку, а затем влил ей сыворотку правды и снотворное. Но это просто констатация факта, и не имеет никакого значения, что он ощущал при этом. То как он себя чувствовал не оставляло для него никакого возможного способа отправиться с этим слишком нежным существом.

Конечно, разумно было бы очень быстро от нее уйти, и позволить городу, этой огромной столице зла, поглотить ее в своей большой черной зубастой пасти, что, безусловно, и произойдет, если она пройдет дюжину шагов по этим улицам без него. Но, как и прежде, что-то внутри него просто не позволяло ему этого сделать. И он понял, что чем раньше он это признает, чем скорее он сможет найти место, чтобы оставить ее и начнет заботиться о своих делах.

«Что это?» Сказал он, взяв ее за руку.

«Это мое опаловое кольцо,» — гордо сказала Бонни. «Видишь, оно разноцветное, и поэтому его можно одеть к чему угодно. Я всегда его ношу, и повседневно, и на выход». Она охотно позволила Дэймону снять и изучить его.

— Это настоящие бриллианты по сторонам?

«Безупречной чистоты, белые», по-прежнему гордо сказала Бонни. «Леди Ульма и ее жених Люсьен изготовил это для того, чтобы при необходимости мы могли взять камни и продать их». она приблизилась: «Ты собираешься забрать камни и продать их! Нет! Нет, нет, нет!»

«да! Я должен, если ты собираешься иметь хоть какие — то шансы на выживание», сказал Деймон. «И если ты проронишь еще хоть одно слово или ты не в состоянии делать то, что я говорю, я оставлю тебя в покое. Здесь. И ты умрешь». Он, прищурив глаза, угрожающе смотрел на нее.

Бонни внезапно превратилась в испуганную пташку:

«Ладно», прошептала она, в ее глазах были слезы, «Что ты хочешь делать?»

Тридцать минут спустя она была в тюрьме, или по крайнее мере что-то очень её напоминающее. Он оставил её на втором этаже квартиры с одним окном, занавешенным шторами и четкими инструкциями никогда их не открывать. Он успешно сторговался с угрюмой озлобленной хозяйкой квартиры, отдав опал и бриллиант как плату за то, что она будет два раза кормить Бонни, водить её в туалет когда это будет необходимо и самое главное — забудет о её существовании.

«Послушай», сказал он Бонни, которая все еще плакала, после того, как хозяйка оставила их, «Я постараюсь вернуться к тебе в течении 3-х дней. Если я не приду в течении недели, это значит, что я мертв. Тогда ты… не плач! Слушай, тогда тебе нужно использовать эти драгоценности и эти деньги, чтобы попытаться добраться до леди Ульмы, будем надеяться, что она все еще там».

Он дал ей карту и небольшой кошелек полный монет и драгоценных камней, оставшихся после того как, он оплатил ей квартиру и обеды. «Если это произойдет — а я тебе обещаю, что этого не случиться, то тебе лучше всего выходить в дневное время, когда все слишком заняты, чтобы обратить на тебя внимание, никогда не поднимай глаз от земли, твоя аура слабая, и никогда ни с кем не разговаривай. Одевай этот мешковатый халат и носи с собой эту сумку с едой. И молись о том, чтобы никто ничего у тебя не спросил, и пытайся выглядеть, как будто ты выполняешь поручение своего хозяина. И конечно». Деймон полез в карман своего пиджака и вытащил от туда два маленьких железных браслета, приобретенных тогда когда он покупал карту. «Никогда не снимай их, ни тогда когда ты ешь, ни тогда когда ты спишь — никогда».

Он мрачно посмотрел на нее, но Бонни уже была на пороге паники. Она вся дрожала и хныкала, но была слишком напугана, чтобы вымолвить хоть слово. С тех пор как она попала в Темное Измерение она ослабляла свою ауру на столько насколько только могла, у нее был высокий уровень психической защиты; ей не нужно было напоминать об этом. Она была в опасности, и она знала это.