Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Моррест опустил в могилу мертвое тело. Оно все равно не влезло целиком, но копать дальше не было сил. Беглый советник встал, упираясь плечами и головой в подвальный люк. Он не открывался. Пришлось навалиться изо всех сил, чтобы крышка хоть подалась. Вниз посыпался пепел, провалилось, чуть не ударив по ногам, не до конца прогоревшее бревно. Поднятый Моррестом пепел заставил его чихнуть, но когда серая круговерть опала, над головой снова появилось ночное небо. Моррест вдохнул свежий, не отравленный мертвечиной воздух и огляделся.

  Он не знал, сколько часов, дней и ночей просидел в подвале сгоревшего дома. Но за это время город изменился неузнаваемо. На месте деревянных домиков возвышалось бесконечное пепелище: где просто бугорки золы и углей, из которых сиротливо торчали закопченные печи, где обугленные, но не прогоревшие насквозь стены, ближе к окраинам виднелись даже обгоревшие коробки срубов, у которых лишь провалились крыши. Пожарище медленно остывало, лишь месстами еще курился сизый дым. По вымершим улицам вяло ползала пепельная поземка.

  Мерзавка-память тут же подсунула воспоминание - эпизод из какого-то "атомного" романа, где герои вылезли из убежища после удара. Помнится, на обложке того романа была красочно изображена улица развалин, люди с авоськами и рюкзаками, в которых, надо полагать, тащили съестное, а на переднем плане товарищ в камуфляже и с автоматом, дабы усилить впечатление. Сюда бы этого художника. А лучше - читателей, которые покупают такое, чтобы пощекотать нервы. Тут бы им пощекотали...

  Пошатываясь, как пьяный, Моррест брел по пепелищу. Большинство развалин остыло, но нет-нет, да и попадались тлеющие угли. В любой яме под слоем золы мог затаиться огонь, приходилось ощупывать перед собой землю обугленным колом. Пару раз среди пепелищ на глаза попались закопченные, растрескавшиеся кости, глядящие во тьму пустыми глазницами черепа. Дезинфекция удалась на славу, из микробов не уцелел никто... Из людей, впрочем, тоже только один, да и тот случайно, вопреки самому себе.

  Незаметно Моррест добрел до окраины. Полчаса спустя над головой сомкнулись своды Ведьминого леса, о котором рассказывали столько ужасов. Теперь Моррест знал: главные ужасы люди устраивают сами. Ветер шумел в вершинах деревьев, по юной листве шелестел, понемногу расходясь, дождь. Словно само небо оплакивало беспощадно уничтоженных жителей Самура.

Глава 13. Наместник беззакония

...и ты можешь ему втолковать, что столь халатное отношение к своим обязанностям доведет страну до мятежа и, конечно, тысяч погибших налогоплательщиков. И тогда, если он не послушался бы, ты, уже став полноправным Воином Правды, пошла бы в Алкриф к королю, и ему бы объяснила все. У него мозги есть, негодяй, а умный, уж он бы принял меры...

Сказание об Эвинне Верхнесколенской, XXVIII, 153, 27.

  После разбойников ей никто не встретился. К вечеру девушка вышла из леса. Огромная яркая заря предвещала назавтра жару. Поблизости стоял небольшой, огороженный валом и частоколом городок, над неуклюжей толчеей крыш вскинулся купол храма, за храмом виднелся дворец наместника: Эшпер был центром провинции, соседней с Валлейской, а за дворцом вновь стеной вставал лес. Прикинув возможную стоимость пошлины и имеющиеся деньги, Эвинна все же решила переночевать под крышей. Тем более, что в городке может быть что-то интересное Воину Правды. А утром будет нетрудно дойти до Энирры. От Энирры, в свою очередь, десять дней пути пути до Дормида, еще пять дня до Донведа, а это уже в неделе пути от Макебал.

  В старые времена город, конечно, был куда больше. Но по нему косой прошла смерть в Великую Ночь, а при алках городок еще раз ополовинился. Говорят, не сладко теперь и в Макебалах, здесь получилось еще хуже: видна была полуразвалившаяся крепостная стена, огромные бреши в которой были, как во многих городах Верхнего Сколена, завалены мусором. Вокруг расстилались крохотные, жалкие поля горожан: если раньше их кормил Макебальский тракт, ремесла и торговля, теперь торговать стало просто нечем, и люди стали кормиться с земли. Но и этот скудный источник пищи был непостоянным: вокруг городка рыскали бандиты. Нет, не Тород, который воевал только с алками, а откровенное отребье, кому все равно, кого грабить. Да и после сбора всех податей горожане хорошо, если протянуть до лета впроголодь.