Полночь мира (=Пепел Сколена)

  ("Не разобрать, - понял Моррест. - Но прилично! А писал, наверное, какой-нибудь сынок местного буратины. Здесь бедные - почти наверняка неграмотные").

  "Мы шли к храму, когда земля под ногами содрогнулась. От второго толчка я упал, и увидел, как соседний дом будто провалился сам в себя. Из-под завала раздались жуткие крики, и это было не все. Точно такая же беда происходила во всем городе. Я поднялся, чувствуя, что земля трясется и ходит ходуном, как живое, обезумевшее от страха, существо. Тогда мы еще не знали, что в этот момент далеко на севере, в земле борэйнов, крамцев, хорадонитов и лирцев - народов, живущих на северном побережье Сэрхирга - недалеко от берега зародилась колоссальная волна. Она поднялась, по рассказам уцелевших "людей в шкурах", на двадцать копий ввысь, чтобы обрушиться на прибрежные города и села сметающим все потоком. И десятки тысяч людей нашли смерть под ударом волны, и под развалинами рухнувших домов, и в холодных водах северных морей.

  Говорят, даже корабли северян выбрасывало на сушу, и остовы их потом находили в нескольких милях от берега. У нас в Сколене подземные толчки разрушили многие города и - что хуже всего - крепостные стены. Впрочем, даже вечером, когда толчки стихли, а градоначальник распорядился разбирать завалы, извлекая раненных и погибших, мы еще не знали: это не катастрофа, а скорее, предупреждение".

  Читается почти как писания в жанре постапокалипсис авторов с планеты Земля. С той лишь разницей, что вместо фантастики на бересте были запечатлены мемуары. Каждое слово пробирало до костей, жгло огнем, заставляя представлять каждую сцену. А ведь все случилось совсем недавно. Если посчитать... точно, тридцать три года назад. Еще живы очевидцы, да и свидетельств сохранилось достаточно. Курганы, насыпанные над братскими могилами у городов, развалины крепостных стен и домов, мертвые, будто с подрубленной корой, деревья. Их хватало даже в Алкии, а ведь Сколену, если верить "Сказанию", досталось куда больше.

  Моррест перелистнул страницу. Рука машинально помешивала варево в котелке - его Моррест выучился готовить уже в пути через лес, раньше-то старалась умница Олтана... Воспоминания привычно резанули по сердцу затупившейся пилой - но от них уже не хотелось выть и кататься по земле, грызя остро пахнущую молодую траву. Нет, он не начал ее забывать - скорее, это блекла, размываясь, грань реальности, снов и прочитанных воспоминаний о Великой Ночи. Наверное, он все-таки немного сошел с ума - не настолько, чтобы полностью оборвалась связь с действительностью, но как раз настолько, чтобы воспринимать горячечные видения как ее неотъемлемую часть.

  "Тучи появились через несколько дней, в первый день Месяца Тюльпанов, и в них скрылось солнце. Подули ледяные северные ветра, они несли мглу, голод, отчаяние. В храме Справедливого Стиглона принесли в жертву пятнадцатилетних девственниц - последний раз это делалось девяносто лет назад, дабы спасти город от людей Оллога. Но тучи не рассеялись, с каждым днем становилось все темнее, и на четырнадцатый день от землетрясения светило перестало показываться даже днем.

  Небеса все больше наливаются чернотой. Теперь и в полдень нельзя ходить без факелов. Наместник приказал всем сдать имеющееся продовольствие на склады, угрожая тем, кто не подчинится, виселицей. Но Томмер ван Гесай, Эгинар ван Вейверн, Хостен ван Хостен и прочие толстосумы почему-то почти не досматривались. Вешали только тех, кто пытался припрятать последнее".

  "Значит, коррупция сработала, как дополнительный поражающий фактор, - грустно подумал Моррест. - А если бы всех раскулачили одинаково, глядишь, полгорода бы и выжило. Прелестно. Но, похоже, и это только начало".

  "День тринадцатый. Сегодня впервые шел снег. Хорошо, мы не успели сменять на еду теплые вещи. А сосед, Торстейн ван Вейверн, как стало ясно, что урожая мы не дождемся, продал шубу и накупил зерна. Теперь ему не высунуться из дома, и, если кончатся дрова, его семье придется плохо. Пайки выдают все меньше, но ходят слухи, что все можно купить у Томмера и Хостена ван Хостена. Торстейна убили, какие-то вооруженные люди весь день таскали из его дома мешки. До ночи оттуда слышались крики его жены и дочерей, потом убийцы ушли. Отец сунулся посмотреть, что там произошло. Когда вернулся, ничего не рассказывал, но принес полные карманы рассыпавшегося зерна.

  День шестнадцатый. Писать приходится все реже, потому что много дел. Мы ищем места, где что-то можно достать. Теперь бандиты действуют и днем, и ночью, на некоторых - солдатские доспехи. Вечером слышался лязг оружия и крики в центре города, по-моему, у дома наместника. Ходят слухи, что наместник с семьей и самыми надежными людьми убыл в неизвестном направлении, прихватив все, что оставалось на складах. Похоже на правду, со вчерашнего дня ничего не выдают, пункты раздачи пусты.