Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Так она начала его учить. Но Морресту, хоть он и весьма окреп за время их странствий, наука давалась нелегко. Может быть, отдай он в свое время конституционный долг родине, было бы попроще. К счастью (а теперь выясняется, как раз к несчастью) его тогда, в начале девяностых, забраковали. После первой же недели учебы руки и плечи парня представляли собой один большой синяк и невыносимо болели. Но Моррест не сдавался. Эвинне все больше нравился новый ученик.

   Один из приемов давался Морресту особенно тяжело. Он долго не мог понять, как отводить в сторону рубящие удары, предпочитая отбивать их впрямую.

  - Ну сколько раз тебе объяснять? - устало спросила Эвинна. Моррест честно попытался повторить прием, но его "меч" лишь вырвался из руки и, кувыркаясь в воздухе, отлетел в сторону. - Если ты не научишься отводить меч в сторону, тебя убьет первый же, у кого меч длиннее и тяжелее. И кто сам сильнее. Они ведь этому учились чуть ли не с пеленок, запомни.

  - Я пытаюсь, - устало вздохнул Моррест.

  - Ладно, давай еще попробуем, - смягчилась Эвинна. - Встать!

  Это-то и беспокоило Эвинну больше всего. Она хотела научить его всему, что знала сама, до отплытия. Потом времени не будет, а возможно, когда-нибудь ему придется действовать одному. Девушка так задумалась, что пропустила удар в живот. Но Моррест остановил меч, чтобы не сделать ей больно.

  - В бою никогда так не делай! - сказала она, хотя в душе шевельнулось нечто вроде симпатии к этому нескладному, неумелому парню. Странно, в стране столько доблестных рыцарей, любому при желании она могла бы понравиться - ведь каждого из этих государственных мужей интересовало, в принципе, одно. Могла бы... И жила бы без бед, как советовал Велиан.

  Но тех, кто предлагал ей тепленькое местечко в обмен на ласки, она в лучшем случае посылала далеко и надолго, могла и угостить мечом. "Неправильная я, как есть неправильная - могла бы и согласиться, как многие на моем месте! Не бывать мне придворной дамой! Хотя бы потому, что половину наших рыцарей я бы придушила, а на вторую половину пожалела бы и плевка - их глупость просто угнетает..."

  - Не делай так никогда, - повторила она. - Продолжим.

  Но тучи, набежавшие с моря, наконец-то разродились холодным дождем. Да не моросящим дождичком, а веселым, шумным и бесцеремонным ливнем, первым предвестником начавшейся весны. Громыхнул гром - и дождь встал стеной, а по скалам понеслись пенистые потоки.

  Не сговариваясь, Эвинна и Моррест подхватили свое "оружие" и помчались к пещере в скалах. Пещере? Скорее, просто углублению, где едва хватало места для двоих. Туда они и забились, скрываясь от потоков холодной воды. Моррест чуть отстал, Эвинна успела спрятаться в пещерке, а вот ему за шиворот ветер бросал капавшую со свода воду. Ему пришлось протискиваться вглубь, тесно прижимаясь к Эвинне.

  Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, во время бега коса растрепалась. Теперь длинные пряди щекотали лицо и шею Морреста. Под промокшей одеждой, прижавшись к ней, Моррест чувствовал тепло ее тела, а ее губы оказались на уровне его лица. Лицом он чувствовал тепло ее дыхания.

  Моррест думал о том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он впервые ее увидел. О том, что когда-то она спасла его от убийц, прихода которых втайне боялся каждую ночь. С ней жизнь в этом мире наполнялась смыслом. Может, для того Боги этого мира и заставили прийти сюда, а потом пройти долгий, опасный путь? И хотя порой она бывала совершенно невыносима, но это оттого, что беспокоилась за него, а он - за нее.

  Заочно он узнал ее еще в том мире. Это знание было истинным, в главном "Сказание" не врало. Она и правда хладнокровно и безжалостно убивала врагов. Она жила по законам мира, контуженного Катастрофой. Где единственный закон - убивай или будешь убит.

  Но чем дальше, тем больше он видели другое, что было слегка, почти незаметно намечено в "Сказании". За наносной жестокостью, к которой ее вынудила нелегкая жизнь, скрывалась удивительно чистая, добрая и доверчивая душа. Она не могла не помочь тем, кто попал в беду. И даже вечный холод в глазах и словах, похоже, был маской. "Тебе просто нужно немного тепла, чтобы стать собой, - подумал он. - Немного ласки, любви, только настоящей, а не знатного насильника... Но она слышала слишком много лжи, чтобы верить словам. А что, если..."

  Губы Морреста на миг коснулись жестких, обветренных губ Эвинны. Касание было чуть заметным, может, даже случайным, и длилось всего мгновение. Однако этого хватило, чтобы Эвинна удивленно взглянула на Морреста. Парень смущенно потупил взор...

  - Я думал сделать тебе приятное, - сказал он смущенно. - Я...

  Он запнулся и умолк. Слова были и не нужны.

  "Ты же самой себе клялась, что никогда не пустишь в душу всяких героев-любовников! - подумала она. - Помнишь Тьерри, фодира того, Морреста-первого? Не надоело? И что можно обещать другим, если не держишь данное себе обязательство?"