Полночь в Париже

В самом конце ротонды находилась белая мраморная лестница с тяжелыми бронзовыми перилами. За лестницей была стена из стекла высотой в двадцать футов — через нее проникал солнечный свет, заливавший всю комнату. Бело-золотые двери вели в другие бесчисленные покои, и Кендра с трудом подавила желание немедленно обследовать всю виллу целиком.

Мадам Дюшен заговорила, и Кендра повернулась к ней, неохотно оторвав взгляд от сокровищ ротонды.

— Мои господа просили меня заверить вас в том, что вам будет оказан самый теплый прием. Они хотят, чтобы вы чувствовали себя как дома все время вашего пребывания здесь. Вы можете пользоваться бассейном, теннисными кортами, лодкой, водным велосипедом и, само собой разумеется, частным пляжем.

— Спасибо, это просто потрясающе.

— Месье Лоран отдал распоряжение конюху подобрать для вас подходящую лошадку, если вам захочется покататься верхом. Если у вас возникнут какие-нибудь желания, вам нужно только сказать об этом.

Мадам Дюшен вынула из кармана платья конверт и протянула его Кендре:

— Это от мадам Надин.

— Значит, Буркели еще не приехали? — изумленно спросила Кендра, беря конверт.

На лице экономки появилось выражение некоторой растерянности:

— Нет. Месье Жан-Мишель вообще не приезжает сюда после смерти своей супруги, мадам Лилиан. Месье Лоран изредка заглядывает на уик-энд. Только мадам Надин посещает нас регулярно. Ну и Реми, конечно.

Она взъерошила мальчику волосы.

— Наш Реми каждое лето проводит здесь два месяца.

— Мама приезжает на уик-энд, — добавил Реми.

— Понятно, — сказала Кендра с облегчением.

Вероятно, у Надин внезапно изменились планы, но об этом можно будет узнать из ее письма.

— Ужин обычно накрывают в парадной столовой в восемь вечера, — продолжала экономка. — Однако вы у нас единственная гостья, поэтому, возможно, согласитесь ужинать в малой столовой. Или же, по вашему выбору, с Реми в семь часов в семейной столовой.

Парадная столовая? Малая столовая? Семейная столовая? Сколькоже всего столовых в этом доме, недоверчиво спрашивала она себя.

— А теперь прошу вас пройти сюда, я покажу вам ваши апартаменты.

Мадам Дюшен приглашающим жестом показала на мраморную лестницу.

— Когда вы устроитесь и отдохнете, я объясню вам, в чем состоят меры безопасности.

Кендра слабо улыбнулась. Апартаменты?Разумеется, исходя из всего увиденного здесь, можно было ожидать, что ей предоставят большую, быть может, даже роскошную спальню с отдельной ванной. Но «апартаменты», иными словами, анфилада комнат — это было уже нечто за пределами ее воображения. Ей все больше становилось не по себе, и она чувствовала себя Золушкой на балу. Нет, мысленно уточнила она, Золушкой в Версале.

— Надеюсь, вам понравится у нас, мадемуазель Мартин.

Мадам Дюшен что-то коротко сказала Реми по-французски, а затем исчезла за дверью слева.

— У меня сейчас будет урок по плаванию, — пояснил Реми, с надеждой глядя на Кендру. — Но я ведь увижу вас за ужином, правда?

— Конечно, — ответила Кендра. Видимо, даже в семейной столовой еду на золотых блюдах будут подавать лакеи в ливреях.

Кендра, в третий раз перечитав записочку Надин, покачала головой. Семейство Буркелей и не собиралось приезжать в Довиль. Она чувствовала себя выбитой из колеи — настолько неожиданной оказалась для нее эта новость.

Все ее предположения о совместном отдыхе были ошибочными. Разумеется, она проведет какое-то время с Реми, и это приятно. Но, судя по всему, даже Реми отдыхал летом один, без родителей.

Она задумчиво сдвинула брови. Быть может, она правильно поступила, отклонив приглашение Буркелей в тот день, когда встретилась с ними в кабинете американского посла. Быть может, само это приглашение было всего лишь светской любезностью, а не искренним желанием отблагодарить ее. Быть может, она совершила ужасную глупость, позвонив Надин и дав согласие погостить в Довиле.

Кендра еще раз перечитала письмо. Нет, Надин обращалось к ней с неподдельной теплотой и искренне желала приятно провести время. И все слуги — начиная от охраны у ворот, которой было известно ее имя и время приезда, до экономки, ясно давшей понять, что вся вилла в полном ее распоряжении — были соответствующим образом загодя проинструктированы.

В конце концов, она успокоилась на сей счет: нет, она вовсе не навязывалась Буркелям, а просто неверно истолковала их слова.

Ее пригласили погостить на вилле,а не у семейства Буркелей. Они искренне желали отблагодарить ее за спасение сына, но вовсе не намеревались сблизиться с ней и подружиться. Это было нечто вроде обязательного для них, но в то же время ни к чему не обязывающего гостеприимства.

Если бы она сразу догадалась об этом, то никогда не поехала бы в Нормандию. Она словно вновь услышала голос матери, умоляющий ее вернуться домой. Но отступать было уже некуда. По правде говоря, покинуть виллу сейчас, после всех приготовлений к ее приезду, было бы просто хамством.