Полночь - время колдовства (СИ)

       Империя Истред Клат четырьмя армиями, по четырем разным дорогам пересекла границу с равниной Перекати-Поле и двигалась в сторону столицы Глауану. Я входил в состав Четвертой армии князя Вильгельма фон Турана по прозвищу Имперский орел. Мы получили задание продвигаться по равнине по северной дороге. Наша армия была крайней в этом направлении. Были еще две центральные армии и южная. Сорок тысяч солдат должны были примерно в одно время встретиться в назначенном месте - столице Глауану. В главном штабе нам отвели не больше двух недель на этот путь, осадных орудий у нас не было, так что этот срок более чем реален, но если мы будем встречать такое же сопротивление как сейчас, то прибудем туда за неделю. Простые солдаты были уверены, что равнинники в страхе бежали от мощи империи, но в штабе армии князя Вильгельма так не считали.

       Нам по пути встречались селения жителей равнины, но там были только старики, женщины и дети. Ни одного взрослого мужчину мы не встретили. Солдаты радовались, офицеры с подачи князя находились в раздумьях. Старый полководец, поразивший меня своим острым умом и способностью делать далеко идущие прогнозы, сходу заявил, что работала не только имперская разведка, но и Глауану кое-что знает об имперских войнах. Солдатам строго было запрещено наносить вред местным жителям: поголовно женщинам, если они не оказывают враждебных действий, и мужчинами до шестнадцати лет и от шестидесяти. Не все воины империи следовали этому правилу, но каптенармусы со своими подчиненными быстро вправляли им мозги. В зависимости от проступка могли и жизни лишить. Империя распространяла свои идеи и культуру на территориях вновь завоеванных стран с помощью торговых связей, проповедников, имперских учителей, строительства школ и монастырей. Через пару десятков лет такие территории уже считали себя частью империи и многие из них даже не помышляли о бунте. Я был ярким тому примером. Рожденный в северной деревне, завоеванного полсотни лет назад королевства, я был готов служить империи и считал себя имперцем.

       Так вот люди, которых мы встречали в деревнях равнинников, полностью укладывались в возрастные и половые рамки. Никто не пытался оказать нам сопротивление. Они занимались своими повседневными делами, словно, не замечая нас. Только ненависть в брошенных вскользь взглядах раскосых глаза, говорила, что они всё видят. Когда переводчики из нашего полка, хорошо знающие их язык, пытались узнать, где все мужчины. Жители деревни делали вид, что не понимают их. Такое положение вещей изрядно бесило нас. Мы ничего не могли сделать им, и они прекрасно это знали. Единственный прок для нас был от таких поселений - это колодцы. Мы могли напиться сами и напоить лошадей. Обозники на всякий случай ведрами наполняли большие бочки, которые перевозили на телегах. Князь опасался, что равнинники могут испортить воду в колодцах и отравить нас. Поэтому воду запасали впрок, и первым из нового колодца всегда поили старого, обозного коня. Если сдохнет, значит отравлено. Ждали около часа и только тогда пили сами.

       Обыскивали деревни на предмет пищи для себя и для коней, мы уже чисто для проформы. Жители Перекати-Поле всё хорошо припрятали. Хотя нам хватало и обозной еды, которые мы прихватили из империи, но всегда хотелось большего, особенного простым солдатам у которых рацион был скуднее, чем у офицеров.

       Спустя несколько дней после того как армия пересекла границу, я под вечер привез в шатер полковника запечатанное послание от князя. Он вскрыл его, внимательно прочитал и громко сказал:

       - Господа офицеры вы все свободны.

       Люди начали вставать со стульев и покидать шатер. Я тоже было рыпнулся, но граф показал мне глазами, чтобы я остался. Я сделал вид, что пропускаю благородных и выйду последний, но не покинул шатер.

       Как только мы остались с полковником Артуром одни, он кинул послание от князя на стол и сказал:

       - Читай.

       Я взял письмо и прочитал, там говорилось, что нужно скрытно и без свидетелей добыть информацию у какого-нибудь местного жителя. Что за информацию не уточнялось, но все офицеры это и так знали.

       - Они просто так не скажут, - произнес я, положив письмо на стол.

       Граф понизил голос и проговорил:

       - Придётся надавить.

       - Пытки?

       - Скорее всего.

       - Но ведь это не законно.

       - Это делается для блага империи. Если мы не узнаем, что они затевают, то могут погибнуть очень много хороших, молодых ребят, которым еще жить и жить.

       Я не стал говорить, что они и так могут погибнуть, благодаря аппетиту империи, вместо этого я произнес:

       - Это должен сделать я? Вы ведь не просто так мне дали прочитать это послание.

       - Ты, адъютант, - он выделил мое звание интонацией, - и один переводчик. Есть у меня на примете лихой малый. Вы проберетесь в девереньку, неподалеку отсюда и как угодно вытрясете информацию из одного из ее жителей. Отправляетесь, как только я поговорю с переводчиков. К утру, чтобы были в расположении полка. Жди переводчика за пределами лагеря, вот здесь, около этого дерева.