Полночь XXI века

Девушка судорожно вцепилась в повод и замерла, боясь шевельнуться. Не обращая внимания на застывшую как статуя всадницу, сначала конюх, потом Тимофей проверили подпруги седла, подтянули стремена. Дальше на лошадей сели остальные, и кавалькада неторопливо тронулась вперёд. При этом Юля излишне резко задёргала поводья, Тимофей аж невольно поморщился.

Стоило проехать полосу окружавшего усадьбу парка, Тимофей выровнял своего коня с лошадью Юли и сказал:

— Не оттопыривай так сильно ноги вперёд и не сгибай сильно в коленях, уводя назад. Иначе перекособочит в седле. Вообще можешь свалиться.

Девушка торопливо закивала, попробовала воспользоваться советом. Потеряла стремя, опять нашла ногой. Лошадь на этом окончательно убедилась — всадник новичок. И решила схулиганить. Замедлила ход, начала трясти головой и подрагивать крупом, словно готовясь взбрыкнуть и сбросить девушку. А когда Юля начала истошно дёргать поводья, лениво подошла к ближайшему кусту, встала и принялась флегматично жевать листья и молоденькие веточки, не обращая внимания на всадницу вообще.

Продолжалось это минут пять. Дальше подъехал Тимофей и с нехорошими нотками в голосе сказал:

— Кажется, кто-то у меня сейчас получит. Правда, Искра?

Лошадь обиженно скосилась: злой ты, пошутить не даёшь. Но послушно зашагала куда требуется. Тимофей же предупредил Юлю:

— Держись рядом. Лошади животные умные, с юмором. Искра чувствует в тебе новичка, вот и шутит по-своему.

Ночью прошёл небольшой дождик, так что устланная жёлтой хвоей дорога через сосновый бор оказалась влажной, земля упружила под копытами коней. Лес был светел, душист, гулок и сыр. Мачты деревьев в верхушках пушисты и зелены, внизу гладки, полны червонного золота, на ходу сливаются друг с другом. На земле — лишь душистая хвоя, нет в таком лесу ни мхов, ни лишаев, что свисают со стволов подобно зеленоватым космам сказочных лесных чудовищ, не валяются сучья. Сосны по бокам высились громадно-величаво, отчего на деле широкая, просека казалась узкой и стройной, уводила в бесконечность. И внезапно золото старожилов-великанов сменила юная еловая поросль: прелестного бледного тона, зелени нежной, болотной, легка, но крепка и ветвиста. Не высохла, потому вся ещё в каплях и мелкой водяной пыли, спряталась под кисеей страз и алмазов. А стоило проехать ещё с полсотни метров — и дорога упёрлась в озеро. Небольшое, овальное, такое синее, что его можно было принять за кусочек упавшего неба. Только по бокам не облака, а камыш.

— Купаться будешь? Если да, в сумке на седле у тебя купальник. Несколько на выбор. Переодеться можно в кустах.

— А вы?.. Тимофей Леонидович?

— Давай уж на «ты» и Тимофей, раз отец планирует, как мне сказали, делать из тебя мою секретаршу.

— Хорошо, Тимофей Ле… — девушка споткнулась и зарделась. Потом заставила себя. — Тимофей.

— Мы пока поводим коней, дадим остыть. Минут через десять будем. А с тобой останется Пётр. Будет ждать на пляже, что случится — кричи не стесняясь.

Когда Тимофей и двое охранников вместе с остывшими конями вернулись к озеру, Юля уже ждала на пляже. Из нескольких вариантов выбрала глухой фиолетовый купальник. Всё равно Тимофей снова восхитился её фигурой. А ещё сердце почему-то ёкнуло, оказалось достаточно одного силуэта Юли на фоне стекавшего в озеро неба. Тимофей успел удивиться и тут же себя обругал. Он эту Юлю видит первый раз сегодня, она его задание от отца — а реагирует как школьник на недоступную обожаемую одноклассницу. Может прав Паша, и долгое воздержание плохо действуют на молодой организм?

Пока Тимофей и Юля купались, охранники плавали и отдыхали посменно, заодно быстро развели костёр и приготовили шашлык. Затем все впятером его ели, шутили, рассказывали байки и анекдоты. Словно на пикник собралась просто компания хороших знакомых. Дальше отправились на следующее озеро. Живописное, чем-то оно напоминало Тимофею северные лесные озера Карелии. Ручьи, лес, берег заболоченный — близко не подойти, сплошной камыш да топь. В полую воду низкие берега подтапливались, из-за этого ближние берёзы и осины засохли, теперь стояли, создавая диковатую сказочную Васнецовскую картину. Лишь на одном возвышенном берегу замер высокоствольный сосновый бор: единственное место, где можно обустроиться, набрать чистой воды из ручья, развести костёр, погреться и вскипятить чаю.

Когда настала пора собираться домой, Юля вдруг сникла и жалобно сказала:

— Не могу. Всё болит…

Тимофей с пониманием кивнул. Он очень даже хорошо помнил, как начинал сам. Болят ноги, сбиты колени, стёрты голени в месте контакта с лошадью, болит задница. Поясница болит, так как постоянно делаешь движения вперёд-назад, плечи болят от держания повода. Шея болит от постоянного виляния всем телом и ловли баланса. Вообще болит куча мышц, о которых ты, до того как сел в седло, и знать не знаешь. Юлю он, конечно, щадил — но вымоталась она изрядно.

— Иди сюда. Давай уж, довезу, а то свалишься ещё по дороге.