Полночное солнце

– Всенепременно. Его оруженосец пришлет тебе голубя с запиской, мол, не согласна ли ты объединить ваши королевства? У нас что, восемнадцатый век? Ты молодая, сексуальная, смелая женщина, хозяйка собственной жизни! И ты, черт подери, пошлешь ему эсэмэску тогда, когда тебе нужно! – Она бросает мне телефон. – Не рассусоливай. Сразу к сути дела.

Я пялюсь на погасший экран. В голове у меня сейчас так же пусто. Нет, я не могу!

– Если ты не напишешь ему, напишу я, – угрожает Морган.

Зная, что это не пустая угроза, я начинаю набирать текст. Первый, какой приходит в голову, без раздумий и поправок: «Привет! У моего друга сегодня вечеринка. Приходи, если хочешь». Нажимаю «отправить», пока не струсила и не передумала. Как только сообщение уходит в стратосферу, Морган говорит:

– Слегка набей себе цену.

Я пишу: «Мне все равно, придешь ты или нет». Отправляю. Вот. Так лучше.

– И пусть не думает, что ты идешь туда только из-за него, – продолжает моя подруга.

«У меня много друзей», – быстро добавляю я.

Господи! Неужели обязательно так усложнять? Морган выхватывает у меня телефон и читает мой шедевр. Стонет.

– Чего?

– Мертвого кота помнишь?

Я киваю.

– Это то же самое, – заявляет она.

– Да нет же! – взвизгиваю я.

– Он решит, что не просто не нравится тебе, а ты его прямо-таки ненавидишь.

– Помоги исправить.

Морган берется за дело, но мобильный вдруг сигнализирует о том, что получено сообщение. Подруга смотрит на экран, потом на меня. Она улыбается.

– Наплюй. Все хорошо. Сработало.

– Что? – Я уже ничего не понимаю. – Что сработало? И как?

Морган показывает мне мой телефон. Чарли ответил: «Приду». Теперь с моего лица не сходит улыбка. Действительно получилось, хотя я и не знаю почему.

– Осталось уговорить папу, чтобы он меня отпустил, – шепчу я, показывая большим пальцем на закрытую дверь.

– Это я беру на себя, – отвечает подруга и выбегает из комнаты.

Когда я догоняю Морган, мой отец уже говорит ей:

– По-моему, это неудачная идея. Родителей я не знаю, мы оба не в курсе, что там будет за вечеринка. А Кэти вовсе незнакома с теми ребятами.

Он мечется по кухне и хватается за все подряд: разгружает посудомоечную машину, убирает посуду в шкаф, открывает и закрывает ящик с приборами, – лишь бы только не смотреть моей подруге в глаза.

– Я знаю Гарвера! – возражает она. – Мы вместе работаем. Он тихоня. Все будет спокойно и прилично – как при родителях.

Папа на секунду перестает суетиться, и его лицо, которое только что выглядело встревоженным, озаряет улыбка.

– Какая скукотища! Может, я лучше закажу еды из китайского ресторана и посмотрим кино?

– Папа! – кричу я.

Получается грубее, чем я хотела. Отец снова мрачнеет. Это просто невыносимо: все свои силы он направляет на то, чтобы защищать меня от самых безопасных вещей на свете! Я уже выпускница школы, а не карапуз, который может наскочить на стеклянную столешницу или скатиться с лестницы, если его слишком долго оставляют без присмотра! Меня можно отпустить на вечеринку ботаников, и никакой катастрофы не случится. Нужно, чтобы папа это понял.

– Ты же знаешь: я хорошая девочка и не собираюсь делать глупости, – продолжаю я менее резким тоном. – Но если я еще одну ночь просижу взаперти, слушая, как за окнами идет нормальная жизнь, я просто сойду с ума!

Мой голос срывается, и я с трудом сдерживаю слезы. Обычно я работаю над собой, чтобы быть благодарной судьбе за то, что имею, и поменьше себя жалеть. Но стоило мне попробовать крошечный, совсем малюсенький кусочек «полноценной» жизни – и назад дороги нет. Теперь для счастья мне недостаточно четырех стен моей спальни. Я хочу жить по-настоящему.

– Пожалуйста, пожалуйста, разреши мне почувствовать себя нормальной! Я каждый час буду тебе писать. А завтра закажем столько чоу-мейна[2], что хватит на целый киномарафон!

Когда речь идет об осуществлении мечты, можно выпрашивать, я не гордая. Только бы увидеться с Чарли Ридом! Отец вздыхает. Сейчас что-то скажет. Наверняка из добрых побуждений выдумал какую-нибудь чушь, чтобы не отпускать меня от себя ни на шаг. Пока она не сорвалась у него с языка, я заключаю отца в медвежьи объятия:

– Спасибо! Спасибо! Ты лучший папа на свете!

– Раз ты так говоришь, значит я точно делаю ошибку, – бормочет он себе под нос.

И все-таки он не сказал «нет»! Я хватаю Морган за руку, и мы бежим в мою комнату, пока отец не передумал. Телефон вибрирует.

– Чарли пишет, что будет ждать нас у Гарвера в восемь, – сообщаю я подруге.

– Ой! Собирайся скорее!

Я смотрю на часы:

– Сейчас еще только пять.

– Боже! Так мы уже опаздываем!

Морган меня удивляет. Вообще-то, она не из тех, кто подолгу вертится перед зеркалом. Надела джинсы, простецкую футболку, нахлобучила вязаную шапочку – и вперед. Сейчас я просто не узнаю ее.

– Кто вы такая и куда подевалась моя лучшая подруга? – иронизирую я.

– Слушай, ты встречаешься с парнем, которого страстно желала десять лет…

– Я бы не сказала, что очень уж страстно желала его, когда мне было семь, – возражаю я, приподняв брови. – У детей и мыслей-то таких не бывает…