Полночные тайны

Я умолкаю. Я не могу коснуться того, что происходит между мной и Самсоном. Никогда не умела читать людей, так что, может быть, я вижу в его поведении то, чего там нет. Иногда я ощущаю напряжение, когда мы едем рядом верхом. Иногда его взгляд устремляется в мою сторону в рыцарском зале, когда он вроде должен бы читать рапорты. Я ощущаю каждый такой взгляд, как толчок в спину, как жар на щеках. Но в глубине души я лишь начинаю все это исследовать.

– Прости, это глупо.

Я улыбаюсь могиле. Мы с Рамешем никогда не говорили о таком – нам и без того было чем заняться, вроде спасения человечества от кошмаров. Разговор об увлечении выглядел мелочью. Наверное, я просто защищаю Самсона. В конце концов, у него есть девушка в Итхре. Да если бы и не было, кто бы увлекся чудачкой вроде меня?

Боковым зрением я улавливаю что-то на другой стороне кладбища. Вдали у круглого мемориала с перечнем имен умерших во время мировой войны поднимается какая-то тень. Может, это просто шутка моего сознания, но какое-то мгновение мне кажется, что мемориал и тень испускают слабый голубой свет. Свет инспайра.

Я иду в ту сторону. Да, там, рядом с монументом едва заметный призрак. Ну, это призрак для непосвященных. А для тех, кто знает об Аннуне, это сон. Сон, сбежавший через портал между мирами. В последнее время такое случается все чаще и чаще. И я не в первый раз вижу такой сон. Даже газеты уже отметили странные явления.

Один из служащих кладбища проходит мимо с метлой, бросая на меня подозрительный взгляд. Когда я снова поворачиваюсь к мемориалу, призрак и голубой свет уже растаяли. Сны не могут долго существовать в Итхре: физика этого мира не такая, как в Аннуне. Я снова иду к могиле Рамеша, но прежде чем возобновляю разговор с ним, слышу чей-то голос.

– Ты кто?

Этот голос я слышала на похоронах Рамеша. Потом она стояла перед церковью и бешено смотрела на собравшихся, возмущаясь их горем. У нее такая же смуглая кожа, как у Рамеша, и такой же подбородок, но в выражении ее лица есть жесткость, какой никогда не было у Рамеша, – его глаза всегда были добрыми, даже когда он разочаровывался во мне.

Я отступаю, но она идет за мной.

– Ты что тут делала?

– Я была другом Рам… Райанша, – говорю я, слегка пугаясь, хотя я и старше нее.

– У него не было друзей! – заявляет она.

Я вздрагиваю, мне хочется защитить Рамеша, хотя он и не может ее слышать. Но мне не хочется отвечать. Мне не хочется лгать сестре моего друга.

– Возможно, ты знала его не так хорошо, как тебе казалось.

Это плохой ответ девушке, которая все еще горюет по своему брату, но я не могу удержаться. Я раздражена ее присутствием здесь, хотя у нее куда больше прав на это, чем у меня, и мне не нравится, что у нее было так мало веры в брата.

– О чем это ты? – спрашивает она, и сквозь лед ее тона просачивается капля удивления.

– Не важно.

– Погоди… – говорит она, когда я проскакиваю мимо нее. – Я тебя помню. Ты приходила на похороны…

– Сожалею о твоей потере, – бросаю я через плечо.

Уже выходя с кладбища, я оглядываюсь. Она все еще смотрит мне вслед, стоя в одиночестве на фоне рядов и рядов свежих могил.

5

– Как там дела? – шепотом спрашивает Олли, когда вечером мы ждем, пока папа и Клемми накроют стол к ужину.

Я пожимаю плечами. Мне не слишком хочется упоминать о столкновении с сестрой Рамеша. Мне уже стыдно из-за того, как я обошлась с ней, и я знаю, что Олли заставит меня почувствовать себя еще хуже.

– А как «Ди-Эс»?

– Тебе же неинтересно.

– Точно.

Но даже мое безразличие не портит настроения Олли.

– Что на тебя нашло? – спрашиваю я, толкая его ногой.

– Ничего.

– Но что-то случилось, – настаиваю я. – Почему ты такой созерцательный?

Брат строит гримасу.

– Я медитировал.

– Нет, не может быть.

– Курил травку.

– Прекрати!

– Даже не знаю, что тебе сказать, Ферн. Просто я по природе счастливый человек.

Я фыркаю и на время оставляю эту тему. Ясно, что правды от брата мне не добиться. Щеки у него горят, глаза сверкают – такого не было уже много лет. Меня охватывает нехорошее предчувствие. Мне кажется, я знаю, что все это значит. Не то чтобы я ревновала… Просто это напоминает мне о Дженни и о странной дружбе с ней Олли. И посмотреть только, куда это завело его… завело нас.

– Ночь ведь не отменяется? – спрашиваю я, и мне самой противна беспомощность в моем тоне.

– Ни за что не пропущу! – быстро отвечает Олли, и мы оба умолкаем, когда папа с шумом ставит на стол перед нами миску с дымящейся запеканкой.

Клемми водружает на середину стола блюдо картофельного пюре и садится на свое место. Я продолжаю наблюдать за Олли, пока мы болтаем ни о чем, но он не смотрит мне в глаза. А я отвлеклась настолько, что не сразу осознаю, как разговор за столом перешел на другую тему.

– Я всегда готова понять… но это была настоящая провокация, – говорит Клемми.

– Какая провокация? – спрашиваю я.

Олли, глянув на меня, качает головой.

– Никто не заслуживает такого избиения, – говорит папа.

Клемми только пожимает плечами, потом поворачивается ко мне.

– Прошлым вечером в Ромфорде была драка.

– Почему?