Полночный блюз

— Ты все схватываешь гораздо быстрее, чем я ожидал, — задумчиво кивнул Дэвид. — Нам вообще лучше быть оптимистами, чтобы пройти через все это. Но нам придется пережить немало неприятных минут из-за того, что некоторым людям, любящим копаться в чужой жизни, захочется разобраться в нашей с тобой истории.

— Любопытствующим не следует потакать. Это все-таки наша жизнь, и я собираюсь приложить все усилия, чтобы она была только нашей — спокойной и домашней.

Хрипло засмеявшись, Дэвид накрыл ее руку своей.

— Да, это, конечно, приятные мечты, дорогая. Но в декабре у тебя запись, и можешь быть уверена, что наша жизнь станет еще более сумасшедшей, чем сейчас. Хотя тебе и не нравится Скотт Раш, но его слова о том, что ты уже сожгла за собой мосты, недалеки от истины. Частная жизнь для тебя осталась в прошлом.

Эдди на минуту нахмурилась, потом, внезапно приняв решение, подошла к коробке, где хранились документы и счета, достала оттуда контракт с «Цитаделью» и, махнув им, загадочно улыбнулась Дэвиду.

— Ты закончил ужинать? — спросила она.

Держа контракт под мышкой, она взяла тарелку Дэвида. Кости цыплят и остатки макарон полетели в мусорный ящик. Эдди быстро засунула тарелки в посудомоечную машину и включила ее. Перекрикивая шум, она сказала Дэвиду:

— Знаешь, я много мечтала о славе и успехе в музыке, но никогда не задумывалась о том, что найдутся люди, сующие свой нос в мои дела.

Дэвид откинулся на спинку стула, с удивлением наблюдая за Эдди. Когда же он увидел, как, быстро разорвав контракт, она бросила его в слив посудомоечного агрегата, то остолбенел.

— Вот и все! — сказала Эдди, отряхивая руки, и повернулась к нему.

Вскочив, Дэвид подбежал к ней и успел заметить, как размокшие клочки бумаги кружатся в водовороте.

— Эдди! Что ты наделала! — закричал он, перекрикивая шум включившейся сушилки.

Она успокаивающе положила руку ему на плечо и выключила машину.

— Это нужно было сделать. Ничто не должно мешать нам, быть вместе.

Дэвид открыл рот, но промолчал. Эдди видела, как на его лице последовательно отражаются сомнение, раздражение и гнев. У нее екнуло сердце — похоже, она зашла слишком далеко.

Наконец Дэвид раздраженно заговорил:

— Великолепный поступок! А как насчет тех недель работы, когда мы в поте лица трудились над твоим альбомом? И он получился отличным! Я рассчитывал, что он получит какую-нибудь премию…

— Я тоже… до сегодняшнего вечера. Но сегодня мне стало ясно: я всегда останусь музыкантом. Но не обязательно быть знаменитым. Любимый мой, ведь мы-то понимаем: единственное, что имеет значение, — это сама музыка.

Во взгляде Дэвида появилось понимание. Эдди спокойно стояла рядом с ним, легонько поглаживая его татуировку, пока он обдумывал ее слова. Было заметно, что в его душе идет борьба. Наконец он улыбнулся, обнял Эдди и притянул к себе.

— Да, — кивая, произнес он. — Одна представительница семейства Рэйнтри вовремя напомнила мне об этом.

Эдди тоже улыбнулась.

— Все будет хорошо, милый! — воскликнула она. — Мы справимся, и я буду любить тебя каждую минуту этой жизни, пока ты со мной. Я люблю тебя, и Рори тебя любит, и даже кот, догрызающий под столом куриные косточки, тоже любит тебя. А кроме того, помнишь старую горскую пословицу: «Господь уважает тех, кто работает, а любит тех, кто поет».

Дэвид повернул ее лицом к себе, ласково гладя по щекам.

— А к старым гитаристам это относится? — насмешливо спросил он. — Может, Бог любит только тех, кто поет кантри?

— Нет, думаю, это относится ко всем музыкантам.

— Тогда, как я понимаю, мы будем просто обязаны продолжать играть. Играть, петь и любить. Я обожаю тебя, Далила!

Она отплатила ему, ущипнув за руку.

— Ох! Я хотел сказать: Эдди…

— Так-то лучше! Я не собираюсь больше сидеть по три часа в салоне красоты, и ради чего? Чтобы портить волосы?

— Твои собственные волосы изумительны, — прошептал Дэвид, нащупывая рукой заколку. Они тут же упали волной, рассыпаясь по плечам Эдди. — Женщина, а где мой десерт? — шутливо спросил Дэвид.

Эдди вздохнула в притворном сожалении:

— К сожалению, у меня нет ничего вкусного…

— А я думаю, есть, — настаивал он.

Уловив его намерения, Эдди лукаво улыбнулась.

— Может быть, что-нибудь приготовить? — спросила она.

Дэвид поднял ее и усадил на кухонный стол. Потом беззастенчиво окинул жадным взглядом и произнес:

— Расстегни блузку, милая.

Дэвид сидел перед ней и не отрываясь наблюдал, как она послушно выполняет его просьбу.

— Ты все сделала правильно. А теперь бюстгальтер. Вытащи его из-под блузки, дорогая.

Эдди расстегнула пряжку, и белое кружево медленно соскользнуло вниз, к талии. Небрежным движением она отбросила его в сторону.

— Ну а теперь… — промурлыкал Дэвид, придвигаясь ближе, чтобы Эдди могла чувствовать, как горячее дыхание обжигает ее трепещущее тело. Он распахнул ее блузку, обнажая грудь. — Я чувствую себя как голодный человек перед накрытым столом, — сказал он, пожирая ее взглядом.

— Тогда, сэр, я бы предложила… — проговорила она изменившимся от страсти голосом. Прикоснувшись кончиком пальца к правому соску, она прошептала: — Я бы предложила вам начать с одного из них.