Полночный покров

Рената не была уверена, что Николай понял смысл ее слов, потому что он зарычал, сжимая и разжимая кулаки, а по телу пробежала сильная судорога, все мышцы напряглись.

Рената нагнулась и отцепила от пояса охранника связку ключей. Вытащила из кобуры пистолет, чертыхнулась, обнаружив, что он заряжен дротиками с транквилизаторами.

– Ну хоть что-то, – пробормотала она, засовывая пистолет за пояс.

Она вернулась к кровати, на которой лежал Николай, и принялась ключом открывать металлические зажимы. Как только она освободила его руку, рука крепко сжала ее запястье.

– Уходи, – угрожающе прорычал он.

– Да, сейчас уйдем, – ответила Рената. – Вот только расстегну все эти чертовы зажимы.

Николай, обнажая клыки, с тихим шипением втянул воздух. От этого звука у Ренаты зашевелились волосы на затылке.

– Ты... одна уходи.

– Что? – Она нахмурилась и, склонившись над ним, продолжила свое дело. – Не разговаривай, у нас мало времени.

Николай так сжал ее запястье, что казалось, сейчас оно хрустнет.

– Уходи. Оставь меня здесь.

– Не могу. Мне нужна твоя помощь.

Было ощущение, что его взгляд, обжигающий и страшный, как смерть, пронзал ее насквозь. Но его рука практически разжалась. Новая волна конвульсий сотрясла его тело.

– Я уже заканчиваю, – заверила его Рената, поспешно расстегивая последние зажимы. – Давай помогу тебе подняться.

Она кое-как стащила его с кровати, но было очевидно: он едва может стоять на ногах и вряд ли ему хватит сил, чтобы уйти отсюда. А сил требовалось немало. Рената подставила ему плечо.

– Николай, обопрись, – строго приказала она. – Мы должны выбираться.

Он проворчал что-то невнятное. Рената подлезла ему под мышку и, насколько возможно, быстро направилась к лестнице. Николай с трудом переставлял ноги, но все же они смогли вполне успешно спуститься, он споткнулся всего лишь несколько раз.

– Посиди здесь, – сказала она, опуская Николая на последнюю ступеньку.

Сама бросилась расчищать путь к ангару. Офис в конце коридора оставался пустым, но в ангаре водитель и охранник, обеспокоенные сигналом тревоги, что-то взволнованно обсуждали.

Рената, вытащив пистолет, направилась к ним. Первым ее увидел вампир. С быстротой, которой она и представить себе не могла, он выхватил пистолет и открыл огонь. Рената ответила ментальным ударом. Но все же опоздала. Левое плечо обожгло огнем. Она почувствовала запах крови и горячую струйку, устремившуюся по руке вниз.

«Черт, попал».

И это вызвало у Ренаты ярость. Она нанесла ему еще один ментальный удар, заставивший вампира упасть на одно колено и выронить пистолет. Водитель с криком спрятался за грузовик, когда Рената всадила в охранника два дротика с транквилизатором. Практически не издав ни звука, вампир свалился на пол ангара. Рената зашла за грузовик и нашла водителя присевшим за колесом.

– О боже! – завопил водитель, когда женщина приблизилась к нему. Он поднял руки, губы у него от страха тряслись. – Пожалуйста! Пожалуйста, не убивайте!

– Я не собираюсь тебя убивать, – сказала Рената и выстрелила ему в бедро.

Уложив обоих, она побежала за Николаем, не обращая внимания на раздирающую боль в плече, довела его до фургона и помогла забраться внутрь, где солнечный свет ему будет неопасен.

– Найди за что держаться, – сказала Рената, – дорога обещает быть тряской.

С этими словами она захлопнула задние дверцы, опустила запор, запрыгнула в кабину и повернула ключ зажигания.

Задом фургона выбив дверь ангара, она развернулась и помчалась к воротам, гадая, спасла Николая или обрекла на смерть их обоих.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

В голове стучали барабаны, их грохот оглушал. Сознание уплывало, словно он погружался в сон, и судорожным рывком возвращалось. Все тело болело.

Он лежит на каком-то полу?

Его обнаженное тело ощущало холод металла, в бока и плечи давили тяжелые картонные коробки, сверху одеялом накрывал лист пластика.

Он пытался поднять голову, но не мог. Кровь лихорадочно пульсировала, все тело горело, кожу покалывало, ощущение такое, словно ее туго натянули. Во рту пересохло, горло саднило и жгло.

Его мучила невыносимая жажда.

Ни о чем другом он думать не мог. В раскалывавшейся от боли голове вертелось одно-единственное слово:

«Кровь».

Он жаждал крови нестерпимо.

Жажда поглощала мраком безумия. С каждым выдохом воздух вырывался наружу с прерывистым шипением – огромные клыки торчали из-под верхней губы, царапали нижнюю и заставляли ныть десны. Где-то промелькнула и угасла здравая мысль: у представителей Рода клыки удлиняются только в случае физиологической реакции на запах крови, в моменты страсти или ярости.

Барабаны в голове заставляли клыки болезненно вибрировать. Он больше не мог провалиться в забытье и понимал: с ним что-то не так. Понимание стало еще более отчетливым, когда он с трудом открыл глаза, – резь, боль и слишком острое зрение в янтарном зареве.

Маленькое замкнутое пространство. Темно. Он в коробке, забитой коробками поменьше.

И женщина.