Полночный поцелуй

Я поблагодарила его за заботу и объяснила, что работа — лучшее лекарство, но мне хочется сделать небольшой перерыв и сходить выпить чашку кофе. Он кивнул и отпустил меня. Я прошла мимо Терезы. Она подняла взгляд от стопки бумажных носовых платков. Глаза и нос у нее так покраснели и распухли от слез, что она напоминала маленького белого простудившегося кролика.

— О, Энджи, — всхлипнула Тереза, увидев меня. — Бедняжечка!

— Спасибо, Тереза, со мной все нормально. Нам всем придется долго к этому привыкать.

Тереза высморкалась в очередной платок.

— Люси всегда вела себя со мной так профессионально! Никогда ни о чем не просила в последнюю минуту. — Она многозначительно посмотрела на ряд папок перед собой. — Не то что некоторые.

Я сочувственно (надеюсь) улыбнулась Терезе и сказала, что уйду на час или около того.

Здание «Бэнк оф Америка» со своим многогранным сверкающим красным фасадом было одной из достопримечательностей Финансового квартала. Перед ним возвышалась скульптура. Как это случалось со многими произведениями искусства, она произвела на публику совершенно не то впечатление, которое имел в виду художник. Блестящая черная скала высотой почти в двадцать футов, в большей или меньшей степени похожая на сжатый кулак, она почти сразу получила от какого-то остряка название «Сердце банкира», и оно прижилось. Проходя мимо, я прикоснулась к ней, и холод обжег мне руку. Черные сердца, сердца из камня… любые образы, возникающие в мозгу, казались мне дурными знамениями. Я почти понадеялась, что это не тот офис.

На вывеске у лифта я уточнила местонахождение «Харбингер интернэшнл» и выяснила, что фирма расположена на четырнадцатом этаже. Двери лифта открывались в холл со стенами, обшитыми панелями орехового дерева, и толстыми коврами, заглушавшими любые звуки. В небольшой комнате ожидания стоял японский шкаф-тансу, три мягких кресла с подголовниками и кофейный столик с разложенными веером журналами. Я сумела разглядеть «Архитектурный дайджест», «Искусство и антиквариат», финансовые «Кипдингер» и «Фортуна», разложенные по алфавиту.

Секретарь сидела за изогнутой стойкой, совершенно пустой — на ней стояла только стеклянная ваза с бамбуком, и лежало несколько черных камней. Она была просто живым воплощением профессионализма — в коричневатом костюме и шелковой блузке, каштановые волосы собраны в пучок, макияж очень легкий. Заметно за сорок, не красавица, но и не уродина, очень компетентного вида, в гарнитуре с наушниками, она говорила в микрофон по-немецки. «Харбингер Интернэшнл» соответствовал своему названию.

— Я могу вам чем-то помочь? — Улыбка появилась и тут же исчезла.

— Да, я бы хотела увидеть Эрика Тейлора. — Я постаралась произнести это уверенно.

— Мне очень жаль, но его сейчас нет. У вас назначена встреча?

— Да, назначена.

Секретарь пришла в замешательство, заглянула в невидимый мне календарь под стойкой.

— И ваше имя?..

— Анджела Маккафри. — Теперь я жалела, что оделась для «неформальной пятницы». Пришлось сильнее закутаться в пальто.

— Я не вижу его в расписании. Можно поинтересоваться вашим делом?

— Мы обсуждаем некоторые вопросы недвижимости, и время здесь играет очень важную роль. Мне действительно необходимо поговорить сегодня с мистером Тейлором. Может быть, выдадите мне его номер телефона?

Она печально покачала головой:

— Мне в самом деле жаль, но сейчас с ним связаться совершенно невозможно. Если вы оставите свою визитку, он перезвонит вам сразу же, как только сможет.

Нет ничего надежнее безупречной вежливости, чтобы выбить у вас почву из-под ног.

Вернувшись в офис, я попыталась сосредоточиться на работе и составить список неотложных дел, но на первом же попавшемся мне на глаза листке обнаружила пометку «позвонить маме» и, обуреваемая чувством вины, записала это в самом начале. Поскольку рисунки к «Вкусным цыплятам», послужившие предлогом для посещения дома Люси, я так и не нашла и не сомневалась, что мне не позволят вернуться, чтобы их поискать, даже если мне этого захочется, следующим пунктом пришлось записать: «попросить креативщиков сделать копии». Но рисовал их Лес, а я очень сомневалась, что увижу его сегодня на работе. Интересно, полиция уже арестовала его или нет? Надеюсь, что нет, потому что я поверила ему, когда он сказал, что не делал этого, хотя полагаться пришлось исключительно на внутреннее чутье.

Желание доказать невиновность Леса разбудило во мне детектива, и я начала думать о голосовой почте Люси — вдруг в сообщениях содержится ключ к разгадке ее убийства? Перевернув страницу в блокноте, я начала новый список, озаглавив его: «голосовая почта Люси».

Я написала: «Моравия, вечер четверга».

Моравия позвонила в четверг и сказала, чтобы Люси не приходила в клуб на следующий день. Почему Моравия не велела Люси приходить в пятницу, появилась у нас в среду и пригласила Кимберли и меня? Может быть, она была сыта Люси по горло и уже собиралась передать заказ кому-нибудь другому, а может быть, здесь крылось что-то личное.

Затем я написала: «Лес, утро субботы».