Полночный путь

— Переяславцы. Кто ж еще? Известные стервятники… Ихний князь уже хвостом перед Рюриком вовсю машет. Мне лазутчики донесли, уж и посольство наладил, с миром и любовью. Романовы бояре из ляхов возвернулись, тут же верой и правдой Рюрику принялись служить. Да и галицкие с волынскими тоже к нему на поклон кинулись. С их помощью он уже и Галицкую землю с Волынью к рукам прибрал. Видите, какой кус ухватили папежники? А все потому, что Царьград не устоял…

Шарап спросил осторожно:

— А легко ли латинянскую веру принять?

— Да уж, легче некуда… — протянул князь. — Даже перекрещиваться не нужно; уния называется… Я гляжу, вы со Звягой знатные воины… Не хотите пойти в мою дружину? Сразу десятниками будете…

Шарап помедлил, наконец, заговорил:

— За честь спасибо, но в дружину к тебе не пойдем. Стары мы уже воевать. На покой уходим. Поселимся на Москве, там, сказывают, спокойно, торговлишкой начнем промышлять…

— Жаль, — обронил князь, — чую, большое лихолетье грядет. Ну, а ты, Гвоздило?

— Я? — Гвоздило помедлил, потом нехотя протянул: — Мне жениться бы надо…

— Ну, дак и женись! Смолянки страсть как хороши… Поначалу сотником походишь, а коли хорошо проявишь себя в ближайшей сече — боярство пожалую.

— Зама-анчиво… — нерешительно протянул Гвоздило, явно набивая себе цену.

Князь усмехнулся, спросил насмешливо:

— Уж не хочешь ли ты прямо на пиру боярство выторговать?

Гвоздило смутился, проговорил виновато:

— Оно и верно… Боярство не на пирах, а в сечах заслуживают… Согласен, княже!

Князь поднял кубок, рявкнул:

— За моего нового сотника доблестного Гвоздилу!

Все хором проорали:

— За Гвоздилу! — и осушили кубки.

Князь проговорил, обращаясь к Шарапу и Звяге:

— Ну, не буду вас задерживать, поди, намаялись в дороге?

Шарап со Звягой поднялись, поклонились, Шарап с достоинством выговорил:

— Спасибо за хлеб и за соль, княже. Коль нужда случится в наших мечах против Рюрика — ты позови…

Гвоздило тоже вылез из-за стола, князь спросил:

— А ты куда? Пир только начался…

Гвоздило смутился, проговорил конфузливо:

— Княже, проститься же надобно? Чай, сколько стояли бок о бок на киевских заборолах… Да и сюда с боем пробивались…

— С бо-оем… И сколько ж преследовало Рюриковых ратников? Поди, рыщут уже по моей земле…

Шрап весело сказал:

— Да не, княже, не рыщут; на Десне это еще было, за нами погоня была.

— И сколько же их было?

Гвоздило конфузливо пожал плечами, обронил:

— Да так, самая малость… Как видишь, пробились…

Звяга хохотнул, сказал:

— Ишь, конфузливый… Боится хвастуном прослыть. Ну, мы завтра уедем, так что хвастунами прослыть нам не страшно. Четыре десятка было Рюриковых ратников, а нас пятнадцать, да четыре отрока.

Князь без недоверия спросил:

— Всех побили?

— Да не, с десяток ноги унесли. Не преследовать же их было, бросив сани с детишками да бабами…

Еще раз поклонившись князю, они вышли из горницы. В сенях отроки подали шубы. Кони у коновязи были заботливо накрыты попонами, и весело хрупали душистым сеном, коего у каждой конской морды лежало по доброй охапке. Жаль было оставлять княжье угощение, но не дожидаться же, пока кони схрупают все сено? Взнуздали, вскочили в седла, поехали.

На постоялом дворе торг был в самом разгаре; дружинники гурьбой окружили конского барышника и наперебой расхваливали коней, а он с кислой рожей брезгливо заглядывал в конские пасти, лениво поднимал конские ноги, по долгу рассматривая края и своды копыт.

Гвоздило хохотнул:

— Ну, тут полный порядок, мои коней уж не продешевят…

Шарап, расседлывая коня, и косясь на торги, проговорил:

— Мы ж долго пировали… Это ж по какому кругу они уже торгуются?..

Гвоздило ухмыльнулся:

— Не впервой… Похоже, по четвертому идут? После шестого круга любой барышник сдается…

В горнице стоял такой крик, что, казалось, сейчас клочья бород во все стороны полетят. Батута тряс кольчугой перед носом купца и орал:

— Ты гляди, какая работа?! Колечки меленькие, все зашлифованы — германская это работа! Еще немножко поторгуешься — не продам кольчужку, сам носить буду!

На что купец насмешливо возразил:

— Ты ж в нее не влезешь…

И тут Шарап узнал купца, радостно взревел:

— Торг! Друже! Все торгуешься?!

Купец повернулся, тут и Звяга его узнал, заорал, раскидывая руки в стороны:

— Торг! Давай обнимемся! Это ж надо, думал, что не свидимся… А и правду сказывают — тесен мир…

Просияв, Торг кинулся навстречу. Пока тискали друг друга в могучих объятиях, Батута ошеломленно наблюдал, разинув рот от изумления. Высвободившись из объятий, Торг досадливо махнул рукой:

— Да вишь, доспехи — явно военная добыча, а он скостить не хочет…

Шарап помотал головой, широко ухмыльнулся:

— Ты, Торг, кого надуть хочешь? Это ж знатнейший киевский оружейник — Батута! А на военную добычу скидка делается лишь на починку. А уж сколько стоит починка — Батута лучше тебя знает.

Торг оглядел Батуту, сказал:

— Так он с вами?

Шарап весело хлопнул Торга по плечу, сказал:

— Это ж брат Сериков! Помнишь Серика?

— Как же не помнить… — протянул купец. — А он чего не с вами? Неужто пал на стенах Киева?! — Торг с ужасом уставился на Шарапа. — Ой, жа-алко… Какой парень был…