Полночный соблазн

Его рука накрыла ее ладонь, двигаясь ритмично и уверенно. Ричард навалился сверху, задирая юбки и подбираясь все выше. Дженевив застонала, подаваясь вперед, навстречу его руке. О каком упрямстве, о каких принципах могла идти речь, если она хотела его больше всего на свете!

– Ричард? – окликнула она, часто дыша.

Он взглянул ей в глаза, прядь волос упала на лоб.

– Прости, милая. Знаю, что слишком тороплюсь.

– Так сделай это. Я так хочу тебя.

– Ты заслуживаешь лучшего, – с тоской произнес он.

– Возможно, – улыбнулась Дженевив.

Она осторожно провела ладонью по его покрытой щетиной щеке. Что-то изменилось в его лице. Глаза потеряли темный демонический блеск и смотрели теперь с нежностью.

– Так может, тебе не следует… – начал он.

Она прижала ладонь к его губам, заставляя замолчать.

– Правда в том, что я все равно хочу тебя.

– Я не подведу тебя, милая.

– Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.

Она сжала его ягодицы, притягивая к своим бедрам и тем самым давая понять, что дальнейший диалог не нужен.

Ричард вошел в нее быстро, без тени сомнения, скользнул в шелковые путы, не встретив сопротивления. Дженевив была влажной и горячей. Ричард двигался с восхитительной легкостью. Если прошлой ночью он боялся причинить ей боль, то теперь было очевидно, что Дженевив приветствует быстрый танец, вершившийся между ними.

Они сплетались в объятиях, часто дыша, касаясь ладонями и губами, шепча нежные слова. Каждая мышца напрягалась и опадала в такт удивительным ласкам. У Ричарда сжималось сердце от нежности и любви, когда он видел счастливое выражение на лице Дженевив. Она принадлежала ему сейчас безраздельно.

Частые вздохи и нежный стон возвестили о том, что Дженевив близка к пику наслаждения. Ричард чуть замедлил темп, опасаясь опередить ее, и, лишь когда она вскрикнула и впилась в его плечи ногтями, он почувствовал облегчение. Доставить ей удовольствие было важнее его собственного удовлетворения.

Ричард, вспомнив о том, как безрассудно действовал прошлой ночью, рискуя зачать внебрачного ребенка, обещал себе сдерживаться до последнего и пролиться Дженевив на живот. Но в этот момент она, еще слегка подрагивая от наслаждения, открыла глаза, полные настоящей женской любови, и улыбнулась. Ричард не смог сдержаться – извергся в шелковые глубины, проклиная себя за слабость.

Не выходя из нее, Ричард перекатился на спину, прижимая любимую к себе. Ему не хотелось терять с ней связь ни на секунду. Эта призрачная близость, кажущаяся взаимность могли ускользнуть, не оставив и тени, и он отчаянно цеплялся за возможность их продлить.

Дженевив смотрела на него, и солнце искрилось в ее волосах, перепутанных с сухими стебельками травы. Глаза ее сверкали, на губах блуждала блаженная улыбка. Она была само изящество – тонкая, как тростник, нежная, как паутинка. Истинная драгоценность.

Ричард смежил веки, ожидая, пока сердце прекратит свой дикий галоп. Любовь к Дженевив захватывала его, была всеобъемлющей, подчиняла каждую клетку тела. Это было непривычно и пугающе, но заставляло постоянно хотеть большего.

Дженевив шевельнулась, пытаясь высвободиться, но Ричард не позволил ей этого. Он не хотел, чтобы она двигалась или говорила, ведь это будут новые упреки или напоминание о разделявших их барьерах. Пусть мир катится в тартарары, но тут, в полутемной конюшне, пусть царит настоящая любовь.

Настоящая любовь… в конюшне…

Должно быть, он сошел с ума!

– Милая, – шепнул Ричард, стряхивая с себя сладкую негу. Он перекатился на бок.

– Что? – чуть сиплым голосом спросила Дженевив, небрежным движением отбрасывая с лица волосы.

– Мы в конюшне, – заволновался Ричард.

– Ты думал, я не знаю? – нахмурилась Дженевив, словно подвергая сомнению его здравомыслие.

– А если кто-то войдет? Вдруг нас слышали? – Его охватило ужасное предчувствие. – Где, черт возьми, Уильямс?

Дженевив приподнялась на локте, изучая его. Ричард хмурился, и это показалось ей забавно. Кажется, он уж слишком печется о ее репутации.

– Уильямс обучает Джорджа верховой езде, – ответила она. – Пару часов их точно не будет.

Ричарда это ничуть не успокоило. Он проклинал свою несдержанность. Это же надо: проснулся и сразу же набросился на бедную девушку, не заботясь о последствиях! Ричард вскочил и застегнул брюки. Одной пуговицы не хватало. Дженевив наблюдала за ним, улыбаясь. Ей казалось забавным, что Ричард так суетится. Лондонский повеса, пытающийся скрыть свое прелюбодеяние.

– Откуда это волнение, сэр Ричард? – поддразнила она. – Волнуешься за свою репутацию?

– Я беспокоюсь за твою репутацию, милая, – не поддаваясь на шутливый тон, отозвался Ричард.

Он принялся озираться. Смятый темный ком, слабо напоминавший безупречную верхнюю одежду, валялся в углу у стены. В кармане нашлись часы. Они показывали половину десятого.

– Ты очень мил, – тихо сказала Дженевив.

– Мил? – Ричард изумился. – Я?

Дженевив села и принялась оправлять платье.

– Да, ты очень мил. – Она смотрела с вызовом, но в глазах плясали искорки смеха.

– Я бываю очень разным, миледи. – Ричард хмыкнул и сложил руки на груди. – Но уж точно не милым.