Полночный вальс

«Может, Жюльен обиделся на брата за то, что тот добровольно взял на себя хлопоты о „Дивной роще“? — предположила Амалия, но тут же отбросила эту мысль, вспомнив, с каким отвращением муж относится к хозяйственным делам. — Тогда остается последнее, — решила она. — Жюльену не нравится слишком пристальное внимание к моей скромной особе».

Амалия не заблуждалась на свой счет, но что-то ей подсказывало, что Роберту она небезразлична. Однако пока с этой стороны она не видела никакой опасности: кузен мужа — порядочный человек, джентльмен, он не может перейти черту общепринятых приличий. Его интерес — нечто мимолетное, сиюминутное; это как костер — сам погаснет, если не подкидывать щепки.

Амалия подавила печальный вздох, подняла руки так, чтобы Лали могла надеть на нее ночную сорочку из белого батиста. Свободная юбка с белой вышивкой по подолу, искусно сделанной монахинями-урсулинками, скользнула по зауженному к горловине лифу, покрытому той же вышивкой — белым по белому. Рубашка была одной из дюжины таких же одинаковых по фасону и стилю отделки, которые Мами подарила ей к свадьбе.

Лали распустила ее волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не вспенились светло-коричневой волной, затопившей всю спину до самой талии. Затем горничная приготовила постель, а когда Амалия легла, опустила противомоскитную сетку, пригасила лампу и вышла, прикрыв за собой дверь. Звук ее шагов затих в тишине засыпающего дома.

Оставшись в полутьме, Амалия заметила свет, просачивающийся из-под створчатой двери, ведущей в спальню Жюльена. Она представила мужа, который с помощью Тиге готовится лечь в постель, но, сколько ни прислушивалась, не уловила ни единого звука. Она взглянула на дорожку лунного света, проникающую в окно, сквозь занавески из розового шелка, и вновь печально вздохнула.

Таким же розовым шелком была обита стена алькова у изголовья постели, тогда как потолок был украшен голубым шелком, уложенным в виде развернутого веера — традиционное сочетание цветов для спален невест. Комната казалась огромной. Ее внутреннее убранство составляли горка красно-то дерева работы известных французский мастеров, подходящий по стилю туалетный столик в обрамлении из золотой парчи, мраморный умывальник, украшенный цветочным орнаментом и фарфоровыми фигурками, небольшая лесенка у кровати с незаметными углублениями на верхней ступени для домашних туфель, пара тумбочек у изголовья и огромное обитое бархатом кресло у окна — напоминание об эпохе Людовика XVI.

Почувствовав, что ей не хватает воздуха из-за затянутого противомоскитной сеткой окна, Амалия соскользнула с кровати, распахнула окно и уселась в кресло, подобрав под себя ноги, как это бывало в детстве, когда ей хотелось побыть одной. Свежий ночной воздух, наполненный ароматом роз и жимолости, приятно ласкал кожу. Сонная луна за окном посеребрила листву дубов и посыпала мельчайшими бриллиантиками ковры из испанского мха, свисавшие со стен дома. Сквозь ветви деревьев светилась поверхность заводи, в излучине которой стоял дом.

Неожиданно Амалия приметила движение у деревьев — там явно стоял человек. Его очертания были размыты лунным светом, и Амалия не решилась бы утверждать, кто это был: Жюльен или Роберт. Фигура двинулась в сторону воды и растворилась в тишине сада.

«Кто это был? — мучительно размышляла Амалия. — По силуэту, одежде, манере двигаться мог быть тот и другой. И все же привычка засиживаться допоздна была у Жюльена. Роберт рано ложился и вставал чуть свет. Значит, это был Жюльен, — решила она. — Но что он делал так поздно в саду? Жюльен никогда не проявлял интереса к ночным прогулкам. Может быть, ему не давала спать луна, или растревожили птичьи трели? Если так, то его можно понять. Я бы его поняла», — вздохнула уже в который раз Амалия.

Вскочив с кресла, она задернула штору и быстро юркнула в постель. Спустя какое-то время все сомнения и тревоги остались позади — Амалия крепко спала.

Пробудилась она от теплого и нежного прикосновения к ее груди, которое тревожило, вызывало смутные желания. Амалия открыла глаза. Луна зашла, и комната погрузилась во мрак. Неясная тень маячила у кровати, подтверждая иллюзию продолжающегося сна. Рука мужчины лежала на ее груди, любовно охватывая трепетными пальцами нежную округлость и лаская набухший сосок сквозь полупрозрачную ткань ее ночной рубашки.

— О-о, Жюльен! — только и смогла выдохнуть Амалия, перехватывая его ласковую властную руку.