Полночный воин (Хранительница сокровищ)

Гейдж Дюмонт, встав перед отцом Бернаром во весь рост, заступил ему дорогу.

— Потратил? Этот язычник лучше всех христиан, которых я знаю.

— Не богохульствуй! Да простит Господь такие… — Отец Бернар отступил, встретившись взглядом с горящими ярко-голубыми глазами Дюмонта. На его перекошенном от гнева лице появилось неистовое, дьявольское выражение. Рука отца Бернара потянулась к груди сотворить крестное знамение, но замерла в воздухе. Хотя Гейдж Дюмонт и сражался сегодня с невиданной храбростью, словно легендарный герой-исполин, но все равно он оставался лишь простым смертным, а не исчадием ада.

— Грешно так говорить, — только и нашелся сказать отец Бернар.

— Грех оставлять человека умирать, когда он может выжить. — Гейдж выхватил из ножен меч и наставил его на священника. — Ты не отойдешь от него ни на шаг. Спаси его!

— Что ты хочешь от меня? Даже под угрозой смерти я буду повторять тебе снова и снова, что не сумею вылечить этого сарацина. Он безнадежен.

— Я знаю, кто может вылечить его.

Гейдж взглянул на небольшую группу пленных, стоявших неподалеку под охраной стражников.

— Кто сказал?

— Я, лорд Ричард Редфернский. — Высокий белокурый мужчина не спеша выступил вперед, но тут же был остановлен стражником. Он продолжал говорить через плечо солдата: — Ты хочешь, чтобы этот человек остался жив? Освободи меня, и его вылечат.

— Он лжет. Никто не сможет спасти язычника, — раздался голос отца Бернара.

Не обращая внимания на его слова, Гейдж испытующе разглядывал правильные черты лица красивого сакса.

— Так ты говоришь, что сможешь вылечить его?

— Не я. Моя жена дважды была при смерти и, если бы не знахарка из моей прислуги, ей бы не выжить.

— Предатель! — вырвалось у пожилого пленника. — Я послал эту женщину к своей дочери, а не для лечения норманнов. По мне, лучше смерть, чем помощь врагу.

— Ну и глупец ты, милорд Келлз, — огрызнулся Ричард. — Король Гарольд погиб, мы разбиты. Может, тебе и по вкусу рабство, а мне нет. Нам не подняться вновь без умения торговаться. — Он снова обратился к Гейджу: — Твоего человека еще можно спасти. Освободи меня и позволь привести лекаря. Эта женщина — рабыня, и я подарю ее тебе.

— Не успеешь, — позлорадствовал отец Бернар: его раздражала уверенность сакса.

— Мои владения к северу отсюда менее чем в часе езды, — неторопливо продолжал пленный. — Через два часа она будет у раненого.

Гейдж напряженно всматривался в лицо Ричарда.

— А что ты хочешь взамен за знахарку? — Уж он-то знал, что за все надо платить.

— Просто свободу, — не задумываясь ответил Ричард, — и… — он помолчал, — возможность служить тебе.

После минутного колебания Гейдж отрывисто бросил:

— Свободу ты, может, и получишь, но всего несколько часов назад ты убивал моих солдат. Я не беру врагов на службу.

Он повернулся к капитану Лефонту, отвечавшему за пленных.

— Возьми этого человека, солдат и поезжай в Редферн. Привези сюда эту женщину.

— Ты не пожалеешь, — продолжал Ричард, пока капитан развязывал его. — А там посмотрим, думаю, что я пригожусь тебе. — Он неторопливо растер затекшие от веревок руки.

— Мне наплевать на твою нужность. Если Малик умрет, то берегись. Будешь жрать объедки с моего стола вместе с собаками. — Гейдж повернулся к солдату: — Поставь мою палатку. Мы разобьем лагерь здесь.

Капитан Лефонт удивленно посмотрел на него.

— Мне казалось, его милость решил не останавливаясь двигаться к Лондону.

— Пусть Вильгельм идет без меня. Я присоединюсь к нему позже.

Отец Бернар недоуменно покачал головой.

— Из-за какого-то сарацина ты навлечешь на себя гнев его милости. Ничего хорошего из этого не выйдет. Его все равно не спасти.

Гейдж отвернулся. Он не хотел, чтобы отец Бернар заметил его горе и испуг от сказанных им слов.

— Он будет спасен. — Гейдж всматривался в безжизненное лицо Малика, пытаясь взглядом своих глубоких ярко-голубых глаз остановить смерть, маячившую в изголовье друга.

— Ты нарушил… свое обещание. — Голос Малика прошелестел, подобно слабому ветерку, в полумраке походной палатки. — Ты обещал… варвары не убьют меня.

— Тихо, не разговаривай. — Гейдж нежно отвел волосы со лба Малика. — Береги силы.

— На смертном одре… должен высказаться до конца. — Малик не в состоянии был открыть глаза. — Но я не могу думать о… я… не готов.

— Ты не умрешь. Я послал за лекарем.

Малик с большим трудом открыл уже подернутые пленкой небытия глаза.

— Слишком… поздно. Чувствую смерть. Жаль…

Гейдж взял его ладони в свои и крепко сжал.

— Успокойся. Ты не умрешь. Разве я когда-нибудь нарушал свое слово?

Малик поймал взгляд Гейджа и с трудом раздвинул спекшиеся губы в тщетной попытке улыбнуться.

— Нет, мой друг, никогда…

— Тогда помоги мне.

Малик закрыл глаза.

— Я постараюсь. Самое интересное… узнать… сдержишь ли ты слово на этот раз. — Он закашлялся, и в горле у него что-то забулькало. — Мы победили?

— Да. Король Гарольд мертв, одни его бароны убиты, другие взяты в плен. Мы держим Англию в кулаке. — И Гейдж выразительно сжал пальцы.

— Я знал… Они никогда, — Малик говорил медленно, с трудом, — не смогли бы дать отпор моему славному мечу.