Полночный злодей

Она могла бы написать о них книгу, если бы захотела. Но зачем ей все это, если она ощущала внутренний разлад с самой собой? Она могла бы заявить, что монахини недолюбливают ее, но если быть до конца честной, следует признать, что часто сама намеренно провоцировала их.

— Габриэль…

Сестра Маделайн напомнила, что ждет ответа. Габриэль сказала:

— Я являюсь ученицей в монастыре Святой Урсулы в течение шести лет, сестра.

— Шести лет… И все еще не в состоянии соблюдать распорядок, которого другие ученицы придерживаются без всяких проблем… Ты не в состоянии усвоить разницу между часами, предназначенными для обучения, и часами, предоставленными для любых занятий по собственному усмотрению.

— Проблема, сестра, в том, что свободного времени очень мало.

— Габриэль!

— И чем старше ученицы, тем хуже их положение, — продолжала она.

— Достаточно, Габриэль! Сейчас же отправляйся к себе в комнату.

У Габриэль сразу поднялось настроение, как только она представила свою маленькую комнату с большим окном, выходящим на реку, которая течет в море.

— Когда придешь в комнату, опусти штору, чтобы не тратить попусту время, глядя на корабли, как ты это часто делаешь. Используй это время для молитвы, стоя на коленях. Проси, чтобы тебе было ниспослано упорство в учебе. То самое упорство, которое, судя по всему, покинуло тебя.

Габриэль, потупившись, стенала про себя, а монотонный голос продолжал:

— А в часы свободных занятий, которых тебе так недостает, сегодня вечером, когда другие девушки будут развлекаться, ты будешь работать в монастырском саду… С москитами.

Когда Габриэль поднялась, со всех концов класса послышалось негромкое хихиканье. Она понимала, что со стороны ситуация выглядит забавно, но перспектива самой стать вечерней трапезой для летающих демонов отнюдь не радовала. — Ты можешь идти, Габриэль.

— Да, сестра. — Габриэль немного помедлила, а затем, выдавив еще одну улыбку, добавила: — Всего хорошего, сестра.

Габриэль вышла в коридор и закрыла за собой дверь. А может, все не так уж плохо? Она вырвалась из классной комнаты, так опостылевшей в последнее время. Да что там говорить, сама возможность поменять одну комнату на другую в той же самой тюрьме казалась прекрасной.

Габриэль окинула быстрым взглядом коридор и резво устремилась к находившейся в его конце лестнице. Подбежав к ней, она задрала до колен свою черную юбку и стала прыгать через две ступеньки. За прошедшие шесть лет она провела достаточно много времени, разглядывая корабли, появлявшиеся на горизонте, чтобы теперь с предельной точностью распознать любое судно. И если она не ошиблась на этот раз, сейчас к порту приближался «Нобл эксплорер». Девушка знала, что именно на этом торговом судне прибудет долгожданное платье, в котором она впервые появится на балу у губернатора. Ведь через несколько месяцев ей исполнится восемнадцать!

Запыхавшись, она доскакала до верхней ступеньки лестницы. Отбросив назад копну пышных волос, быстро влетела в комнату. Годы жизни по незыблемым правилам и чувство собственного достоинства заставили ее подойти к окну, опустить штору и встать на колени. Она перекрестилась и сложила ладони, как требовалось для молитвы. Однако через мгновение наклонилась вперед и, лукаво скосив ясные серые очи, стала через щель в шторе наблюдать за входившим в порт судном. Слова молитвы и посторонние мысли потекли, беспорядочно перемежаясь:

— Святая Дева Мария, благослови… Это точно «Нобл эксплорер».

— И Господь с…

Он станет на якорь через час.

— Будь благословенна среди жен…

Отец, без сомнения, заберет платье, которое он заказал для меня.

— Будь благословенно чрево твое и плод его Иисус… Он же знает, с каким нетерпением я жду его.

— Пресвятая Дева Мария, Богоматерь… Он тут же принесет его мне.

— Помолись за нас, грешных…

Я должна хорошенько поработать сегодня в саду, чтобы вернуть расположение сестры Маделайн.

— И сейчас, и в наш смутный час… Я буду примерной, ученицей завтра.

— Аминь.

Игра стоит свеч.

— Отец наш и правящий на небесах…

Все равно сразу же после моего восемнадцатилетия я покину эту школу.

— Да святится имя твое…

Если от меня что-нибудь останется, после того как москиты разделаются со мной сегодня.

— Приди, Господи наш… бы их побрал!