Полное и окончательное безобразие. Мемуары. Эссе

Эту статью я назвал «Карл Маркс — тринадцатый апостол», назвал чисто условно, она в общем-то не о маленьком бородатом экономисте, внуке и правнуке раввинов, породнившемся с немецкими аристократами и страдавшем манией величия, а об особенностях преломления его учения в полудикой России, где возник своеобразный, в общем-то никем толком не описанный гибрид. Статья эта получилась чуть бесформенная, я много «растекался мыслью по древу», но когда я стал ее вычитывать, увидел, что еще не успел сказать всего, что надо сказать. Писать о близости русского социализма и христианства трудно, это терра инкогнита, все время проваливаешься под тонкий лед непривычного, под тобою огромная черная глубина неописанного и неопознанного. Христианам всех конфессий писать о близости социализма и некоторых черт их религии зазорно, социалистам это невыгодно — плагиат, русским писать об этом позорно (подобная религиозная двойственность — признак национальной тупости и прямолинейности), а евреям тоже неудобно, так как у колыбели двух учений стояли очень хорошо им знакомые фигуры. Вот и обходят все стороною эту очень важную тему. А между тем псевдорелигия русских рабов может породить очень опасные рецидивы вплоть до реставрации в России ленинского социализма не обязательно в прежних формах, возможны и некоторые трансформации. Более 70 % населения, отойдя от старорусской ментальности, живут уже несколько поколений идеалами псевдорелигии ленинского социал-христианства, уравнивающего всех в нищете. Я со страхом чувствую, что в душах большинства сограждан сжимается религиозная пружина, они ждут нового мессию национал-большевизма, мессию, который возродит их попранный пантеон и возложит на алтарь нации новые жертвы, которые они все заранее оправдывают.

КРАСНЫЙ МРАК ОППОЗИЦИИ

Во всякой стране, хоть частично имеющей некоторые элементы публичности, гласности, легитимности власти, вопрос существования внушающей доверие оппозиции — вопрос огромной важности. При сменах кабинетов, перевыборах президентов страна остается прежней, а в России все наоборот. Смены главы страны часто приводит к совершенно еще вчера немыслимому социальному эксперименту, который затрагивает жизнь абсолютно всех граждан.

Да, Ельцин не оправдал надежд всех, кто за него первоначально ратовал и голосовал, «не выдержал бремя власти», по определению госпожи Боннэр. А ведь не очень давно и я ходил на миллионные митинги, когда сокрушали режим коммунистов, и с некоторой робкой надеждой вслушивался в слова Юрия Афанасьева, Гавриила Попова и «Робеспьера» Гдляна. Сам Ельцин, «понимаешь», на митингах говорил мало. Всем нравилось, что он ездил на старой машине, одевался из обычных магазинов и обещал покончить с партпривилегиями. Но с тех пор очень многое изменилось — номенклатура проделала и со страной, и со всеми нами удивительные вещи — фантастический кульбит от сахаровской конвергенции к чубайсовской колонизации. За академиком Сахаровым шли, как за подлинным реформатором, который не собирался выплескивать с красными помоями определенных достижений самосохранения общества, которые оно выработало за годы красного террора. Его вдова, госпожа Боннэр, полностью вычеркнула из своей политической программы все, что связано с конвергенцией, с опорой на собственные внутренние силы русского народа. Фактически она предала гуманистические идеалы своего мужа, став совершенно самостоятельной, очень агрессивной политической фигурой, целиком плывущей в фарватере номенклатурной буржуазии. Не одна она проделала подобные метаморфозы, многие бывшие диссиденты ныне превратились из гонимых в гонителей — по мере своих сил «жмут сало» из тех простых людей, по спинам которых они добрались до вершины власти. Часть вождей тех весенних лет освобождения замолкла, как Юрий Афанасьев, часть видоизменилась до неузнаваемости. Новый режим откровенно пугающ. Его непрочность очевидна. Число сторонников его тает с каждым днем. Из демократов не выделилось четкой фаланги оппозиции ельцинской власти. Демократы по-прежнему не знают, с кем они, за кого. У них нет ни программы, ни широкой популярности, ни живых контактов с массами. Бывшие диссиденты, не ставшие чиновниками, сейчас тоже в растерянности и качаются, как на качелях, между «патриотами» и существующей властью. Выявился голый скелет власти и идет борьба не концепций, а гремящих костями политических трупов властных структур за обладание пультом управления страной. Вопрос стоит так: «Кто будет сегодня и завтра у кнопок распределения бюджета, дотаций, лицензий на ввоз и вывоз сырья?» Особенно ужасен неприкрыто наглый дележ госсобственности.